- Ты попробуй посоветоваться с Анной Петровной. Вроде бы у нее есть какие-то связи относительно документов. Если Джамиле почти восемь и есть талант, то за год-два начальных классов она легко наверстает пропущенное.
- Точно! Анну Петровну можно спросить. Как я сам об этом не подумал раньше! Дочь с мужем я как-нибудь уломаю. Они сами видят, какой чертенок растет. Ладно, это всё потом. А нам с тобой нужно отдохнуть. Вечером встреча с друзьями. Надеюсь, что они и тебе станут друзьями.
- А кто это - "они"?
- Увидишь.
Осторожный стук в дверь. Заглядывает, видимо, старшая из жен Ахмеда.
- Что тебе, Гюльнара?
- Зубейда пришла.
- Покажи ей наше хозяйство, ее комнату, объясни обязанности. Нас не беспокойте. Мы с Сержем отдохнуть приляжем, - и Ахмед ушел.
Я не стал сопротивляться послеобеденной истоме и утруждаться раздеванием. Всё равно переодеться пока не во что. Как есть, скинув куртку, в брюках, завалился на оттоманку, подтащил пару подушек, укрылся зачем-то в такой жаре какой-то мохнатой шкуркой, попавшейся под руку, и мгновенно отключился.
Я еду, лежа на сидении в трясучей карете. То ли сплю, то ли не совсем. Черт, неужели нельзя ехать ровнее? Вот-вот, так-то получше будет!
- Хозяин, хозяин, вас зовут, - и тряска возобновляется.
Вот я сейчас задам этому кучеру! Только почему у кучера женский голос?
Ну, что там за беда с дорогой? - спрашиваю я, раскрывая глаза.
Надо мной стоит Зубейда и трясет за плечо.
- Чего тебе, кучер?
- Я не кучер. Я Зубейда. Вас старый хозяин зовет.
Принимаю сидячее положение, еще слегка обалделый от сна.
- А-а, ну да, Зубейда. Воды и полотенце.
- Всё есть в умывальне.
- Умывальня, умывальня... Что ж, пойду в умывальню. И не зови меня хозяином. Лучше как-нибудь по-другому.
- А как по-другому? У нас иностранцев называют "сахеб".
- Не знаю. Я ведь не здешний. Мое имя - Серж. Вот и обращайся ко мне, скажем, Сержи-сахеб, что ли. Так у вас можно?
- Можно.
- Зачем ты меня разбудила?
- Старый хозяин вас зовет.
- Ладно, подожди. Я сейчас ополоснусь, - и направился в умывальню. Зубейда за мной, - а ты куда?
- Я вам воду полью.
Ясно. Водопровод остался в Питере. Досюда так и не дотянули.
- Подожди здесь. Я позову, - захожу в умывальню, совмещенную с писальной, и освобождаюсь от лишней влаги в организме. - Заходи!
Зубейда поливает из кувшина, а я споласкиваю физиономию. Вода прохладная и хорошо освежает. Просыпаюсь окончательно. Да, вот теперь замечаю, что девушка переоделась, заменив бесформенную, базарную хламиду на что-то легкое, веселое, обливающее фигуру. Платье? Не знаю, как это здесь называется. Может, и платье. А мне почему-то казалось, что девушки Востока дома ходят в шальварах. Или это только одалиски? Или шальвары у нее под платьем? Ладно, потом выясню.
- Ты свои вещи перенесла или нужно кого-нибудь послать за ними?
- Принесла. У меня их немного.
- Ну и ладно, если чего-нибудь будет не хватать, то купим. Вот возьми на свои расходы, - выгребаю из кармана половину наличного серебра и пересыпаю в ее ладонь.
- Тут много, хоз... Сержи-сахеб.
- Если много, то и не трать лишнего. Только и всего. Как сказал Ахмед-ага, немножко денег в кармане на всякий случай всегда иметь хорошо. Покажи, где его комнаты, - и мы куда-то пошли. - Да, меня сегодня ждать не надо. Вернемся поздно, а может, не вернемся и до утра.
- Поняла, Сержи-сахеб. Вот сюда, - указала она на дверь.
Стучу и захожу. Просто арабская идиллия старого и малого. Малая сидит на коленях у старого и терзает того детскими вопросами.
- Нет, дед, ты, конечно, у нас главный и хороший, но ничего не понимаешь в куклах. Кукла - это вовсе не игрушка, а образ жизни. Ты сам так говорил о своих лавках. А чем моя кукла хуже твоей лавки? Отвечай!
- Во, видал, Серж?
- Серьезный ребенок - серьезный и вопрос. Нужно отвечать.
- Вот видишь, дед, отвечать всё равно нужно. Ладно, раз ты не знаешь, то я за тебя отвечу. Моя кукла хуже лавки потому, что в лавке кукол больше. Вот! Эх, ты! Такой простой ответ. Сразу видно, что ты никогда в куклы не играл. Отдай меня, - и она соскальзывает с колен деда. - Пойду к маме. Не ждать же, когда вы меня сами выставите за дверь, - и Джамиля убежала.
- Нам пора к Синдбаду.
- Далеко идти?
- С четверть часа. Нужно обогнуть дворец халифа - и выйдем к причалам.
- Так пойдем. Мне с Синдбадом не терпится познакомиться. Это тот самый Синдбад?
- Тот самый, но не перевранный писателями и режиссерами. Более прозаичный, но всё равно до сих пор хулиган своего рода.
- Стало быть, с ним скучно не будет?
- Вот уж это точно. С ним иногда даже очень не соскучишься. Двинули.
Уже вечереет. Молча лавируем в узких улочках.
- Что это ты такой сосредоточенный? - спрашивает Ахмед.
- Да вот посмотрел сейчас на Зубейду, и я в каком-то сомнении.
- А именно?
- Хороша, очень хороша, но всё равно мне как-то не по себе.
- Издержки этики и морали современного общества. Здесь они очень мешают. Нужно время, чтобы у тебя в голове всё утряслось.
- Понимаю, но всё равно...
- Ты можешь отдать Зубейде ее договор, если хочешь, но она сама все равно никуда не уйдет. А если выгонишь, то сломаешь ей жизнь.
- Почему?
- А я тебе еще на базаре втолковывал, что если она себя продает, то прекрасно понимает, что это на всю жизнь. Она берет на себя обязательства и будет их выполнять независимо от того, есть договор на бумаге или нет. Деньги она взяла. Теперь и окружающие знают, что сделка заключена. Если она вернется домой, то либо она нарушила обязательство и тем нечестна, либо по какой-то причине от не нее отказались, даже не потребовав обратно денег. Это позор. Ее уже никто замуж не возьмет, а презрением и сплетнями изведут. Так что не мучайся понапрасну. Договор может оказаться очень нужным в суде, если кому-нибудь взбредет в голову Зубейду обидеть, а ты обидчика покалечишь. Защита своей собственности. Ага, вот мы и пришли.
У-у, кораблик-то немаленький! Разве что поменьше "Морского ветра" и сколочен грубее, тяжеловеснее, а мачт две. Видно, непросто провести его досюда по извилинам Тигра, не посадив на мель. Капитан встречает нас у сходней. Мускулистый и широкоплечи, смуглый мужчина с волевым лицом, как у нашего Капитана. И возраст, похоже, тот же. Видно, профессия накладывает на людей один и тот же отпечаток во все времена и стрáны. Или это Ахмед так постарался когда-то. Приветливые объятия старых друзей.
- А это кто с тобой, Ахмед? Али-Баба упоминал, что ты придешь не один.
- Знакомься, это Серж. Очень толковый и надежный человек. Не смотри, что молодой. Авантюрист вроде тебя, но только очень осторожный и изобретательный.
- Ты что, Ахмед, - одергиваю я его, - я сейчас покраснею.
Синдбад захохотал.
- Вот такие мне нравятся! Твой друг, Ахмед, - наш друг. Возраст тут ни при чем. Проходите в каюту. Уже все собрались.
Все - это еще четверо. Али-Баба кивнул нам, а другие двое мужчин обнялись с Ахмедом. Женщину Ахмед просто поцеловал в щеку. Потом Синдбад представил меня.
- Знакомьтесь, это Серж. Очень издалека и при этом, несмотря на молодость, друг нашего почтенного Ахмеда. Стало быть, другом будет и нам. А наша компания, Серж, вот такая. С Али-Бабой ты уже знаком. Вот этого проныру с хитрющими глазами зовут Абу. Хотя он больше известен под именем "Багдадский вор". Ему уже за третий десяток перевалило, но до сих пор его таланты так никто и не превзошел.
А это Аладдин. Да-да, тот самый. Но только вот сказки врут. Лампу с джинном он когда-то видел и держал в руках, но долго ею не владел и до дочери халифа до сих пор еще не добрался. Но еще не поздно. Видишь, он не так уж намного старше тебя.
А это...
- Подожди, Синдбад, - остановил я его, - я попробую сам догадаться. Шехерезада?
- Честное слово, - поспешил вмешаться Ахмед, - я ему ни о ком заранее не говорил.
- Значит, я и в очень далеких краях известна. Очень тронута твоей догадливостью, Серж. Ахмед говорил, но я не так уж верила.