– Одно-единственное, – эхом повторил Эрик и, бережно свернув лист, положил его под шляпу.
Обратно он шел в еще большей задумчивости. Можно пожелать денег – но рано или поздно они кончатся, можно пожелать дом в Городе, но его не на что будет содержать, можно пожелать себе хотя бы обед, уж очень хочется есть, но ведь желание только одно.
Вернувшись в город, Эрик хотел было пойти домой, но какое-то странное чувство будто толкнуло его на одну из центральных улиц города.
Он вглядывался в лица людей, идущих мимо, долго бесцельно бродил по улочкам и даже не остановился послушать оркестр, игравший у парка, чего не случалось с ним очень и очень давно.
Незаметно стемнело, уставший, голодный и терзаемый сомнениями о своем желании, Эрик вернулся домой, с грустью посмотрел на то, что осталось от его последней свечи и открыл окно.
Веселый ветер ворвался в маленькую комнатку, сдул со стола исписанные бумаги, а он снова вышел на крышу, хотя уже и без кружки с чаем. Но это не мешало ему любоваться вечерним Городом и загорающимися на небе звездами.
Вдруг его внимание привлек какой-то короткий звук, доносившийся с периодичностью из ближнего переулка. Эрик вслушался – больше всего это походило на плач, безысходный и безнадежный.
Он вернулся домой, закрыл ставни, но странный звук не выходил у него из головы, заставляя забыть даже утреннее событие. Он спустился на улицу и пошел в переулок, из которого, как ему казалось, раздавался плач.
Слух его не подвел. В окошке на первом этаже горел свет, и было видно, как какая-то фигура беспокойно ходит туда-сюда, и хотя плача больше не было слышно, Эрик не сомневался, что звук шел именно отсюда.
Он некоторое время сомневался – стоит ли стучать? Да и что он скажет тому, кто не может найти себе места, если он сам не в состоянии ни распорядиться в прямом смысле упавшей с неба удачей, ни решить свои многочисленные проблемы? Но в конце концов он все же поднял тяжелое кованное кольцо и с силой стукнул в дверь.
Открыли сразу же. На пороге стоял юноша, немного старше его самого.
– Кто вы?
Эрик не знал, что ответить на этот вопрос, и поэтому на одном дыхании вымолвил:
-Я просто услышал, что здесь кому-то плохо. Может, я смогу помочь?
-Чем? – грустно ответил юноша и поднял на него взгляд, полный отчаяния, – чем ты можешь мне помочь, если мой отец умирает, и я ничего, ничего не могу поделать? Ни один врач не может вылечить его, ни один священник, ни одна ведьма не берется прогнать недуг, а ведь если его не станет, я останусь совсем один в целом свете.
Юноша посторонился, чтобы Эрик мог войти. Он оказался в богатом доме, поднялся вслед за юношей по лестнице и увидел не старого еще мужчину, который без сознания лежал на постели и прерывисто дышал.
– Ты уже звал докторов из Университета? – спросил Эрик.
– Звал в первую очередь. От этой болезни нет лекарства.
Эрик почувствовал себя неловко. Думал, что у него все так плохо, а ведь есть люди, которым в разы хуже, нежели ему.
И вдруг его озарило. Он выбежал на улицу, едва успев крикнуть юноше: "Не закрывай дверь!" и бегом побежал к себе в мансарду. Взлетев по лестнице, он схватил шляпу с листом и побежал обратно.
Озадаченный юноша все еще стоял возле двери, когда Эрик влетел обратно и со словами: "На, это тебе, оно исполнит любое твое желание" протянул ему шляпу. В шляпе юноша увидел странный лист, слишком яркий и слишком большой.
– Ты надо мной смеешься? – его глаза сузились в щелку, – очень здорово насмехаться над чужим горем.
– Да нет же,– запыхавшийся Эрик едва мог связно говорить, – просто мне сегодня повезло. Кто-то свыше услышал, как я говорил сам с собой и решил сделать мне подарок – лист, исполняющий желания. У меня много забот и даже бед, но все они ничто по сравнению с твоим горем. Возьми его и спасай отца.
– Ты хочешь отдать меня? – раздался в комнате чей-то удивленный голос, больше похожий на шелест, – но ведь второго шанса не будет и твоё собственное желание никогда не исполнится.
– Это лист, – пояснил Эрик удивленному юноше,– он тоже умеет разговаривать. И я действительно хочу отдать его тебе.
Юноша взял лист и выдохнул:
-Я хочу, чтобы мой отец был здоров и прожил еще долгие годы.
Комната на несколько минут наполнилась запахами и звуками осеннего леса, потом все стихло, лист рассыпался в пыль – и человек на постели задышал ровно и спокойно.
Они сидели вдвоем на крыше около окна в мансарду Эрика.
Чай особенно вкусен, если пить его на рассвете, с другом, глядя на то, как тают в предрассветной дымке звезды.
А как же учеба и прочее, спросите вы? Я могу вам сказать, что Эрик успешно доучился и стал одним из лучших врачей, которых я когда-либо знал, но это уже совсем другая история.
История пятая, об идущем по дороге с ветрами
На дорогах всегда есть ветер.
Не на городских дорогах и не на тропах ухоженного парка, нет. Ветер, по-настоящему свободный и резкий, приходит только на затерянные тракты, чтобы окутывать одиноких путников и кружить под ногами листья.
Летом ветер кажется теплее, но порой, когда тень твоя слегка удлинится и будто бы приветственно невзначай качнет черной головой, ты почувствуешь, что даже теплый ветер может обдать холодом. Вьется под ногами дорога, мерно стучат копыта коня, позади остается гостеприимный город. Пыль оседает на твоих плечах и шумит в лесу кронами деревьев ветер, вольный ветер вольной дороги.
Зачем ты оставил город? Ведь там было все, что нужно для счастья – и роскошные магазины, и уютные кофейни, и мостовые, освещенные витыми фонарями. По бульварам сейчас ходят люди и важно кланяются друг другу господа, снимая шляпы.
Зачем же ты снова покинул город и ушел по одной дороге с ветром?
Цок-цок-цок, неспешно бредет твой конь, и ты не торопишь его. Серенькое небо над головой, серенькая дорога под ногами, серый и равнодушный ветер в кронах.
Петушиное перо на шляпе качается равномерно, вздрагивая, когда ты поворачиваешь голову, порядком поизносившийся сюртук висит, будучи велик в плечах, ветер играет с твоими седыми волосами, путая их и завязывая в узелки, руки, сжимающие поводья, давно рассыпались в прах, и кости твои ярким пятном белеют на фоне серой дороги; мне не ясно, улыбаешься ли ты сейчас, потому что твое лицо – лишь костяная маска скелета, который, как известно, всегда скалится в равнодушной и чуть циничной усмешке.
Но для всех ты – незаметный господин, серый господин серой наружности, незаметный среди сотен таких же господ переходящий из города в город день за днем, нигде не задерживающийся подолгу. Порой ты водишь знакомство с кем-то, тебя видели даже в обществе господина губернатора одного из важных торговых городов, но что-то вновь гонит тебя на тракты, и ты бредешь вперед, оставляя на дороге следы подков, которые завтра по утру сотрутся, и никто не узнает, куда же привела тебя дорога на этот раз.
Кто же ты, идущий по одной дороге с ветром?
***
Костер горел, выбрасывал во тьму злые малиновые искры, трещал дровами, разгонял ночь. Зара подкинула еще хвороста и огляделась по сторонам.
Она ждала его почти час, опасливо косясь в сторону леса.
Далеко остался Город, с теплой постелью и родительским домом. Домом, в котором больше не будет ее ноги.
Всем хорош отец, но строг. И жажда золота застилает ему глаза больше, чем слепцу бельмо. Единственную дочь он хочет отдать за старика, богатого купца, и покрывает свою алчность красивыми словами про заботу о ее будущем. Но не такова Зара, чтобы продавать ее, будто породистую кобылу, за золотые монеты и шелка, сегодня ночью она ушла, чтобы всегда быть с тем, к кому тянулось ее сердце.