- Это Карена то? Видел, как же не видать. С полчаса как мимо проехал. Да ты присядь, потолкуем, его уже все одно не догонишь. Он то, на четырех ногах, а ты на двух, никак не поспеешь.
Словоохотливому старику видимо было скучновато, а тут как раз свободные уши. Впрочем, мне это только на руку.
- А вы его знаете? - я уселся на лавочку рядом с Феофилычем, с удовольствием вытянул ноги, зажмурился от приятно греющего лицо по утрени ласкового солнышка.
- Знаю, как же не знать. Да мы с ним почитай, что родственники.
- Вот как?
- А то, евоный мерин, моей кобыле родный брат. Старшой. В аккурат год промеж ими разница.
Столь необычное толкование родства, честно говоря, немало позабавило.
Но смех смехом, а вопросы к деду у меня еще остались.
- А не подскажите, где живет ваш родственник?
- Эт, который? Кум Никодим, аль племяш Андрюха?
- Да нет, Карен.
- А, этот. Да Бог его знает. Никто не знает. Вроде в лесу где-то. Должно ферма у его там.
- Как в лесу?
- Да так. Кажное утро по энтой дороге ездит. А она в аккурат в лес ведет - пожал плечами Феофилыч, и плавно перешел на интересующую его тему - а ты у Васильевны поселился? Хороша женщина. И хозяйка знатная. Тож ведь одна век векует.
При упоминании моей домовладелицы лицо старика приняло эдакое мечтательно-романтическое выражение.
- Ну, так и сошлись бы - осторожно заметил я - вы ж вроде тоже один?
- Эка, сошлись - хмыкнул дед - кабы все так просто было. Вона Никодим, кум мой, он ить тож того, вдовый уже лет пять как. Вот и порешил, мол я не я буду а Акулину сосватаю. Упертый ведь хрыч старый. Она один раз ему отказала, все чин чином по-людски. Так он сначала. Другой раз она его предупредила, не ходи мол, худо будет. Не внял. Ну а на третий раз ничего говорить не стала, зыркнула глазом не добрым, побормотала что-то, и все, спекся жених.
- В смысле спекся? Помер что ли?
- Да ну тебя. Скажешь тоже, помер. У Никодима то ряха знашь какая? Оглоблей не перешибешь. Здоров, что твой битюг. Вот только икота его одолела. Ни есть, ни пить, ни слова молвить не может. Все ик, да ик. День маялся, другой, третий. На четвертый в полуклиннику пошел. А там его фершал уж и лекарствами какими-то пользовал, с полкило наверное пилюль да порошков сожрал и гимнастику хитрую делать заставлял, даже шприцом колол, аж три иглы изогнул говорят об его, да только все без толку. Да и то смешно, кумову корму и иголкой, там шило то не враз проймет...
- Так и не помогло? - поинтересовался я больше для приличия, история кума, надо сказать меня не очень заинтриговала. Нет во всякие там порчи, сглазы и прочую экстрасенсорику я не верю, точно говорю. В наш-то век нанотехнологий и вдруг какие-то сказки. По моему ерунда все это - вот и дедову рассказу наверняка есть свое объяснение. Может, напугался мужик, суеверный слишком и всего делов-то.
- Не-а, не помогло - усмехнулся Феофилыч - пошел он тогда к Акулине, в ноги бухнулся, да прощения попросил. В раз, как рукой все сняло.
- Интересно.
- А то - согласно кивнул старик - ясно дело интересно, чего она на него ну скажем, понос не наслала. Глядишь, побегал бы пару деньков, посидел бы орлом в нужнике, так и вовсе бы поумнел. Не проста Васильевна, ох не проста. А ты говоришь: "сошлись". Слухай а может ты словечко замолвишь. Ты ж ведь теперь у нас власть. А она власть шибко уважает.
- Замолвлю - с ходу, не подумавши, пообещал я и стал собираться - ну пойду я Серафим Феофилыч. Будьте здоровы.
- А и тебе не хворать Емельян. До свиданьица - степенно попрощался старик и напоследок предупредил - ты в лес то не ходи. Он у нас хоть и не велик, а заплутать, запросто можно.
Хорошо, не пойду - беззаботно откликнулся я и зашагал дальше по дорожке с твердым намерением найти ферму крикливого торговца.
Довольно скоро обывательские заборы, тянущиеся вдоль асфальтовой дорожки закончились. Да и асфальтовое покрытие тоже исчезло, плавно превратившись в пыльный проселок.
Шел я уже долго, даже честно говоря, притомился немного, жарковато все-таки. И куда иду? Чего к человеку прицепился? Ну, нравится ему орать по утрам, пусть себе орет. Бизнес у него такой. Не поорешь, не продашь. Но стиснув зубы я все же отбросил в сторону не достойные мужчины и сотрудника милиции мысли и продолжил свой путь. Вокруг зеленел и щебетал по-весеннему шумный и нарядный лес, и от проселка остались лишь заросшие травой колеи. Так и куда же я зашел? Хотя вон впереди за деревьями вроде какая-то постройка виднеется.
Постройка оказалась большими резными воротами. Мало того что резными, еще и украшенными слегка поблекшими цветными изображениями каких то диковинных птиц с круглыми, вполне себе человеческими головами. На головах короны, а на лицах эдакие издевательские улыбочки. Но самое интересное заключалось в том, что ворота стояли себе посреди леса в гордом одиночестве. Ни забора вокруг, ни ограды, вообще ничего.
Я обошел ворота вокруг и остолбенел, за ними были густые и колючие кусты и глубокий овраг. То есть никакого намека на дорогу или хотя бы тропу.
Что за чертовщина? Не бывает такого. Если дорога есть, то она должна куда-нибудь привести. Так ведь? Хотя как раз куда-нибудь она вас Емельян Николаевич и привела, к воротам вот. А куда ведут ворота? В овраг? Бред какой.
Я осторожно приоткрыл створку, и о чудо! Дорога нашлась. Две теряющиеся в траве колеи петляли между деревьями и вели куда-то дальше в лес, и никакого оврага.
Это уже даже интересно. Так ведь не бывает, правильно? Может галлюцинации? Пришлось даже ущипнуть себя за руку. Наваждение не прошло. Ну что ж, раз есть загадка, должна быть и разгадка. Остается только пойти и найти эту разгадку.
Окончательно приняв решение, я бодро зашагал дальше. И ничего необычного не произошло. Так же шумел молодой листвой лес, на разные голоса весело пересвистывались какие-то пичуги. Пушистая белка некоторое время разглядывала меня блестящим глазами - бусинками, а потом недовольно зацокотав махнула рыжим хвостом и исчезла, словно растворившись среди мохнатых еловых лап.
Хорошо-то как, вот так бы и шел, наслаждаясь тишиной, запахом молодой листвы. А воздух какой. Чистый, свежий, дышать, не надышаться.
Благостные мысли нарушил громкий треск. А потом... Волосы на моей голове в буквальном смысле встали дыбом. Прямо передо мной, с треском ломая ветки кустарника, на дорогу выскочило нечто огромное, поросшее длинной бурой шерстью.
Как я бежал. Куда там прославленным олимпийцам. Просто летел, не чувствуя под собою ног, петляя между деревьями, перепрыгивая через ямы и коряги и слышал за собой тяжелый топот и пыхтение настигающего чудовища.
На одиноко стоящий посреди обширной поляны огромный дуб, не взобрался, просто взбежал, и только оседлав толстую, могучую ветвь, смог перевести дыхание.
- Здра-а-авствуйте - протяжно-вкрадчиво промурлыкал кто-то у меня над ухом.
- Ик - ответил я, судорожно вцепившись в дерево, ошеломленно взирая на огромного, ростом с хорошую овчарку, черного котяру вальяжно усевшегося на моей ветке на расстоянии вытянутой руки и с живым любопытством, разглядывающим меня огромными зелеными глазищами.
- Хорошо бегаете, сударь - на чистейшем русском языке похвалило меня животное - пожалуй, один из лучших результатов.
- А-а-а - я осторожно вытянул руку и потыкал пальцем в теплый, мохнатый бок очередной, кстати, оказавшейся вполне живой и материальной, галлюцинации.
- Но, но. Попрошу без рук - котяра отодвинулся подальше и принялся тщательно вылизывать и без того гладкую и лоснящуюся шерсть.
- Впрочем, вполне ожидаемая реакция - добавил он, закончив устранять вызванный моим прикосновением непорядок.
- А-а-а? - снова промямлил я, на сей раз с вопросительной интонацией.
- Ах да, разрешите представиться - учтиво поклонился мой более чем странный собеседник - Баюн, кот Баюн.
- А-а-а? - я ткнул пальцем в бесцельно слоняющуюся под деревом мохнатую бурую тушу.
- Чудо-Юдо. Или если по латыни Veprus Gromadnus - с видом профессора, читающего лекцию бестолковому студенту, пояснил Баюн - водится в нашем лесу в единственном экземпляре. Питается исключительно женщинами и курами, и обладает весьма скверным характером.