Еще пуще разгневался Нси. Пришлось Аре по воду идти.
Принесла один кувшин, другой, третий. Уж полночь на дворе, а она все воду таскает. А поутру послал ее Обасси Нси на самую черную работу. Дух перевести не дает, совсем загонял. То стряпает Ара, то опять воду носит, то огонь в очаге раздувает. К вечеру прямо с ног валится. А вредный муж все не отстает. На третий день, едва рассвело, велит:
— Ступай-ка в лес, хворосту набери.
Тяжко Аре, ох как тяжко, ведь к работе она вовсе не приучена. Идет в лес, а сама слезами горючими заливается. Набрала хворосту, тяжеленная вязанка получилась, едва до дому дотащила. А Обасси Нси завидел слезы у нее на лице и рассвирепел.
— Ложись-ка подле меня, — говорит, — да приласкай как следует, пусть люди добрые полюбуются, как жена молодая меня милует.
Чуть со стыда не сгорела Ара. Горе горькое! Сраму не оберешься!
А на следующий день муж ее и вовсе без завтрака оставил. Да и на обед лишь крохи жалкие ей перепали. И снова в лес муж посылает.
— Иди, — говорит, — сыщи мне там дурман-травы. Покорилась Ара, пошла, а лес темной стеной стоит, чащоба непролазная. А тут еще случись под ногой колючка острая, так и вонзилась в пятку. Кровь алая хлынула, наземь Ара повалилась, дальше идти не может. И больно-то ей, и обидно-то — словами не передать. Так весь день пролежала, а как солнце к закату клониться стало, полегчало ей, кое-как до дому добралась. А Обасси Нси снова гневается:
— Так-то ты волю мою исполняешь? Зачем я тебя посылал? Где ты день-деньской пропадала? Лучше на глаза мне не показывайся, в дом и на порог не пущу. Спать тебе сегодня на скотном дворе.
Прочь пошла Ара, голодная, холодная, бесприютная.
Открывает служанка ее поутру загон, где коз держат, смотрит — на земле госпожа лежит, одна нога у нее распухла, почернела, даже встать невмоготу. Пять дней, пять ночей пролежала Ара на скотном дворе, спала боль, зажила рана.
Не успела она на ноги подняться, призывает ее грозный Обасси Нси.
— Вот тебе котел. Ступай на реку, воды набери. Да чтоб полнехоньким домой принести.
Пошла Ара на реку. Села на бережку, закручинилась, ноги в воду студеную опустила. «Не вернусь домой, — думает, — ни за что не вернусь. Лучше в реке глубокой навеки останусь».
Долго так сидела, коротко ли, только послали за ней слугу — проведать, что домой не идет. А она так слуге и сказала, дескать, ни за что на свете домой не воротится. Ушел слуга, и думает Ара: «Сейчас мужу все расскажет, взбеленится тот, на реку сам прискочит, меня изобьет-изувечит. Пойду-ка подобру-поздорову домой».
Набрала в котел воды, стала на плечи поднимать — да не тут-то было, уж больно тяжел котел. Взгромоздила она его на нижний сук дерева, сама под него подлезла, думает, так легче котел на голову поставить. Да не удержала, грянул котел оземь — и вдребезги, а осколком острым ей ухо так и срезало, будто ножом. Кровь хлещет.
И боль и обида — все переплелось, и вскинулась душа безвинная:
— Доколе мне поношения сносить? Или я сирота последняя?! Отец-мать живы, вернусь к ним. И зачем я столько с Обасси Нси маялась?
И пошла она дорогу на небо искать, по которой муж ее на землю привел. Идет-идет и видит: стоит дерево высокое, а к нему веревка спускается, длинная-предлинная, аж с самого неба.
«По этой-то веревке я на небо и залезу», — решила Ара, ухватилась покрепче и давай вверх карабкаться. Устала, остановилась, а слезы из глаз так сами собой и бегут да по небу в облачка собираются. Дальше Ара полезла, вот уж и царство отцово. Села Ара и пуще прежнего заплакала. Проходил в ту пору мимо один из слуг. Заслышал плач и — бегом в город. Прибегает к Обасси Осо.
— Прислышался мне, господин, голос дочери твоей. Пошел я за хворостом, слышу: плачет кто-то неподалеку.
Изумился Обасси Осо, но решил проверить.
— Возьми с собою дюжину слуг, и коли дочь мою отыщете, прямо ко мне во дворец ведите.
Отыскали они Ару, привели в дом к отцу. Увидел тот ее, ахнул:
— А ну-ка, зовите жен моих, да поживее! Младшая жена согрела воды, искупала Ару, постель постелила, в одежды тонкие одела, шкурами мягкими укрыла.
Другие жены обед готовят, прислал им Обасси Осо козленка для дочери любимой, фруктов и разных яств. Накрыли стол, принесли вина пальмового, поднесли Аре кубок — пей, доченька!
Устроили пир горой. Утолила Ара голод и жажду, приносят тут сундук огромный слоновой кости. Поднимает отец крышку и говорит:
— Бери, доченька, все что угодно!
Подошла Ара. Взяла две штуки тканей расписных, три платья нарядных, четыре повязки набедренные, четыре зеркальца, четыре горшка и четыре нитки бус.
Следом придворные Обасси Осо идут — свои дары подносят.
А мать ей пять платьев подарила красоты неописуемой. И еще пятерых рабынь в услужение.
Молвил отец:
— Я тебе и дом новый поставил. Милости прошу — живи в нем хозяйкою.
Потом повелел он сыскать сына Обасси Нси, владыки земного, отрубить ему оба уха, всыпать сто плетей и изгнать с небес на землю. Да чтоб отцу такое послание передал:
«Построил я у себя в городе хоромы для чада твоего, и жил он припеваючи. Но прознал я о злодействе твоем, как ты над дочерью моею надругался. Посему получай своего сына и знай, что уши ему я повелел отрубить в отместку за дочь мою, Ару, за все то горе, что от тебя потерпела».
Изгнали сына Обасси Нси с небес. Подхватил его ветер, понес по облакам, а облака те — слезы Ары. Да и сын владыки земного тоже рыдает безутешно:
— Правый суд учинил надо мною Обасси Осо. Ничего, кроме добра, я от него не видел, а мой отец вон как с Арой обошелся. И я за его зло расплачиваюсь.
И смешались его слезы со слезами Ары, и пали с облаков на землю дождем. А до той поры не ведала земля, что такое дождь: то слезы Ары и сына Обасси Нси, собрались они в облака, и принесли их ветры, а послал их на землю владыка небесный — Обасси Осо.
Как появились на земле реки
В древние незапамятные времена спустился с небес старец по имени Етим Не, что означает «Праотец», вместе со своей женой Еджав, что означает «Львица». Эта дряхлая чета была первыми обитателями земли.
В то время земля была сухой и безводной, потому что вся вода находилась в небесных владениях Обасси Осау.
Семь дней прожили Етим Не и Еджав на земле, питаясь лишь бананами, пили они сок из стеблей. На восьмой день старец вернулся на небеса, вошел в покои Обасси Осау и сказал:
— Мы с женой живем на земле. Но у нас нет ни капли воды, приходится пить сок из стеблей. Я проведу здесь три дня и три ночи. Перед тем как я вернусь на землю, дай мне, пожалуйста, немного воды. Когда у нас с женой появятся дети, они отблагодарят тебя за твою доброту. Я сам принесу тебе их дар.
Миновала третья ночь, и рано утром Обасси Осау положил в калебас амулеты и вручил все это Етиму Не с таким наказом:
— Открывай калебас только тогда, когда никого нет поблизости. Там лежат семь амулетов. Если тебе понадобится вода, брось один из них на землю.
Старец поблагодарил его, спустился на землю и побрел к участку, который они с женой стали расчищать. По пути он открыл калебас и обнаружил внутри семь прозрачных, как вода, камней. Взяв один, он бросил его на землю. Тотчас же забила крохотная струйка. Вода лила все сильнее и сильнее, и в конце концов образовалось огромное — вон как отсюда до Ако — озеро.
Обрадовались Етим Не и Еджав. Но эту радость омрачала мысль, что у них нет детей.
Через два дня жена объявила ему:
— Обасси посылает нам еще один дар. Вскоре мы уже не будем одинокими.
В положенный срок она родила сразу семерых сыновей. А спустя некоторое время еще семь дочерей. Больше детей у них не было.
Когда сыновья и дочери подросли, Етим Не отделил их.