— Он нас опять отсоединил! Где наш поезд?
Из здания вокзала выбежал перепуганный дежурный по отправлению. Селектор просипел:
— Откуда на первом пути вагой?! Через три минуты московский скорый!
Милиционер все понял. То есть, он не понял, откуда здесь взялся тринадцатый вагон «Черноморца», когда сам «Черноморец» придет в Жмеринку через полчаса,— но он понял, что вагона здесь не должно быть. Он засвистел и побежал к вагону.
— Это ты здесь вагон поставил?! — кричал дежурный на Илью Спиридоновича.
Илья Спиридонович испугался за себя, но еще больше за фокусника и ответил:
— Не могу знать!
— Стрелочник! — вопил селектор.— Где стрелочник?! Дядя Вася, дай маневровый на первый путь!
Илья Спиридонович дернул фокусника за рукав и прошептал:
— Товарищ, дорогой, уберите вагон на запасной путь... во-он туда.
— А ты что, сам не можешь? — обернулся фокусник.
— Я? Нет...— опешил Илья Спиридонович.
— Виноват,— сказал фокусник, отвлекаясь от беседы с Виталиком.— Мы тут, кажется, нарушили расписание.
И вагон очутился на запасном пути.
Когда их вели в привокзальное отделение милиции, Виталик поправлял фокуснику галстук, а тот — Виталику поплавок, и оба ласково произносили приятные на слух слова: «плотность потока», «гравитационная волна» и «очень приятно было познакомиться». За ними валили свидетели пассажиры. Татьяна объясняла милиционеру, что все это недоразумение, фокусы.
— Так вы говорите, что и на Луну смогли бы слетать? — спрашивал Виталик.— А на Марс?
— Марс не Марс, а в Киев, пожалуй,— отвечал фокусник.— А то всю ночь еще трястись.
— О чем они? — удивился лейтенант в отделении милиции.— Пьяные?
— Трезвые,— ответил постовой.— На них показывают, что они отцепили вагон от «Черноморца».
— Но ведь «Черноморец» еще не прибыл! — удивился лейтенант.
Татьяна хотела что-то объяснить, но Виталик ее перебил:
— Таня, ты еще ничего не знаешь! Мы еще сами ничего не знаем. Мы срочно переносимся в Киев. Ты поезжай, а утром мы тебя на вокзале встретим.
Виталик застыл на мгновенье. И вдруг он исчез. Не стало его.
— Что тут происходит? — спросил лейтенант.
Фокусник застыл на мгновенье. Потом он тоже исчез. Испарился.
— Куда те двое подевались? — спросил лейтенант.
— Не обращайте внимания,— ответила Татьяна.— Они, кажется, открыли телепортацию... или как там ее...
И снова Илья Спиридонович стоит на перроне в Жмеринке и думает, думает...
— Это общий вагон? — прерывает его думы старуха с узлами.
— Это, это,— отвечает Илья Спиридонович.
— До Фастова к сыну доеду? — спрашивает старуха.
— Доедешь, доедешь.
Старуха входит в вагон и в испуге шарахается назад:
— Какой же это общий?!
— Общий, общий,— успокаивает Илья Спиридонович, ведет старуху в отдельное купе и усаживает на мягкий диван.
Потом он опять выходит па перрон и думает, думает и не знает, верить тому, что он видел, или все ему почудилось? Ну не может человек силой одной лишь мысли перелетать из Жмеринки в Киев или на Марс. Или расцеплять железнодорожные вагоны — представить невозможно, что эту железную махину из тринадцати вагонов с локомотивом, проплывающую вдоль перрона, можно мысленно разорвать...
— Где уж нам,— шепчет Илья Спиридонович и прыгает на подножку своего общего вагона.
Это самый настоящий общий вагон — таким он подается на посадку, но за минуту до отхода превращается в спальный. Вместо твердых полок появляются диваны, исчезают боковые пары, а купе от коридора отделяют зеркальные бесшумные двери. Пассажиры спят на выглаженных простынях, а не клюют носом всю ночь напролет в тесноте и обиде. После первого испуга они всегда бывают приятно удивлены — Илья Спиридонович любит делать такие сюрпризы, но боится ревизоров и начальника поезда.
Закрыв наружную дверь, Илья Спиридонович входит в свой общий-мягкий вагон и начинает готовить старухе чай.
— Опять лимонов не завезли,— сердится он. Потом закрывает глаза, поднимает руку и делает в воздухе вращательное движение — будто выкручивает лампочку. Наконец он достает оттуда лимон. Откуда — он и сам не знает.
Он кладет ломтик лимона в чай и несет старухе.
— А сколько стоит чай? — пугается старуха.
— Бесплатно,— сердится Илья Спиридонович.
— А меня отсюда не выгонят? —опять пугается старуха.
- Чего ты, бабка, всего боишься? — говорит Илья Спиридонович.— Езжай себе. Сейчас все вагоны такие.