Эдик решительно отворил верхний ящик. И тут -- как шилом в голову: "ЭДУАРДУ ПАВЛОВИЧУ ДЕБРЕВУ".
Листок, сложенный вчетверо. Начертано красным, жирно. Эдик раскрыл послание, нервически попытался въехать в смысл написанного синим, от руки. Эдик не знает Вовиного почерка, а здесь -- четкие буковки, как на прописи первоклассника. Какие-то заумные слова: "эмпиреях... удосужится... нетривиальный". Интеллигенция хренова, библиоманьяк.
Нет, решил Эдик, лучше уж после прочту. Попытался обследовать другие ящики, но мысли в кучку не собирались, взор не в силах был сконцентрироваться не деталях. Решил выйти во двор, проветрить мозги. Оседлал скамейку на детской площадке, снова развернул листок. Наконец буквы стали обретать смысл:
"Здравствуй, брат. Наконец ты добрался, чему я рад. Не гадай, где я, не вернусь уж точно, а встретимся в иных эмпиреях..."
Стоп, сказал себе Эдик, а почему Наташа, ее муж, сын -- не обследовали стол? Это ж улика, человек-то -- пропал! Набрал номер двоюродной сестры.
- Да.
- Привет. - С Наташей у Эдика неплохие отношения, хотя и не дружеские.
- Ну, что...
- Вы вообще в письменный стол заглядывали?
- А что там?! - Эдик явно затревожил-заинтриговал Наталью.
- Так заглядывали...
- Конечно. Все осмотрели. И участковый даже лазил. Так что...
- Писем никаких не видели? Или записок...
- Более того. Не только в ящиках перерыли, но и книги перелистали. Как раз записку искали.
- Ну, и...
- Что -- ну?! Эдик, не крути, говори уж прямо: что нашел?!
- Ничего. Особенного ничего. - Эдик решил солгать. - Просто, перед тем как самому заглянуть, тебя хотел спросить.
- Что-то ты недоговариваешь.
- Ты -- тоже. Все. Пока. До связи.
- Нет... ты... скажи. А?
- Наташ. Все нормально. А книги не возьму. Воняют. И никто не возьмет. Пусть твои мужики на помойку несут.
- Так и знала...
- Я тоже знал, что ты знаешь. Отбой!
Эдик заметил, наконец, что на него волчицами глазеют мамочки резвящихся детей: видимо, разговаривал он на повышенных тонах. Пришлось уйти со двора. Слава остановился прямо на тротуаре и продолжил чтение:
"...в иных эмпиреях. Понятно, что близки мы не были. Да и незачем. Но так сложилось, что кроме тебя содержимое этой флешки никто не удосужится посмотреть..."
Какая еще флешка... никакой компьютерной техники у Вовы вроде бы водилось, человек завис в предыдущей эпохе. Уж не подложил ли кто-то эту писульку намеренно... участковый лазил, Наташины муж с сыном тоже -- наверняка. Вот бы найти другие Вовины записи, чтоб сверить почерки... А вдруг пропавший тайком вернулся и сунул письмо, преследуя какую-то только его больному мозгу цель? Хорошо. Ну, что там еще:
"...не удосужится посмотреть... Когда я в последний раз проходил курс в Алексеевке, флешку мне передал один человек. Его звали Артур. Мы с ним много говорили, ибо наши кровати были рядом. Он очень, очень интересный. Артура куда-то увезли, а перед этим еще и пытали. Он, похоже, предполагал, заранее передал мне флешку и попросил спрятать. Говорил, там нечто, что перевернет реальность. Я не знаю, так ли это, но уж больно яркий и нестандартный он был человек, да к тому же сердечно просил сохранить, как он выразился, ради потомков. Я знаю: ты разберешься и сделаешь то, что надо.
Все мои книги теперь -- твои. Да я и собирал-то их для тебя. Уверен, что ты благодаря им добьешься всего того, чего по ряду обстоятельств не достиг я.
Искренне любящий тебя твой брат Владимир Афанасьевич Громов".
Эдик, кажется, только сейчас узнал, что у брата было отчество. Возвращаться в квартиру было втройне тягостно, ибо от перегара -- даже несмотря на то, что Эдик оставил окна открытыми -- аж тошнило.
Вот она: синяя флешка без надписей. А вдруг некто решил наградить Эдика последним прощальным вирусом, имитировав письмо от родственника? Когда шагал лестничными пролетами, некая сила подзуживала бросить флешку, которая так же воняла табачищем, к чёрту в мусоропровод. Сдержало только воображение: пожалеешь, станешь искать таджика-дворника, потом еще копаться в отбросах...
О записке Эдик решил никому не говорить, тем более что по существу -- о причине Вовиной пропажи -- там ни слова. Хотя... ежели послание составлено -- значит, исчезновение как минимум спланировано. Вспомнив, что забыл поискать образцы почерка брата, назад возвращаться не захотел.
Уже в автобусе Эдик мысленно представил себе Вовину тушу, болтающуюся в петле где-то в глубоком лесу. Несколько раз Эдик ездил навестить брата, когда тот совершал очередную ходку в дурдом. Это было давно, в последние годы он практику свиданий бросил, наплевав на тягомотные родственные обязанности. Дома Эдик прежде всего прогнал наследство в антивирусе, который, впрочем, не пикнул. На пространстве в один гигабайт размещался только один текстовой файл под именем "STRAZTSKHA". И снова чертёнок в голове: "Стереть, отформатировать..." Не стер. Перекинул на планшет, чтоб удобнее было, уютно устроился в кресле, начал вникать в текст...
ЖИТИЕ МЯТУЩЕГОСЯ
Прежде чем попытаться втянуть Вас, любезные читатели, в чарующий и пугающий мир, хочу придержать Вас на грешной нашей Земле и познакомить с одним человеком. Его жизнь напоминает мне порхание вкруг костра бабочки, думающей, что Огнь и есть Свет. И без заморочек: именно он является автором бесчудесных сказок, которые здесь будут приведены.
Ничего принципиально нового Платон не изобрел, жанр бытовых сказок тоже не подразумевает чуда ? если таковым не считать связь с нечистой силой. Но даже праведники, превратившие в бессмертное произведение свою персональную жизнь, не являются первопроходцами. Вот что за прелесть эти его сказки: да никакая -- разве только драйвовое переложение на современный лад застарелых сюжетов. Надо ему было, что ли, построить медийную карьеру -- хотя б при жизни, в информационном пространстве потешил бы свой орган (читайте с двумя вариантами ударения) самолюбия. Нет: человек предпочел кульбиты вкруг огня.
Есть люди, которые выше прочих на голову. Таких в обществе принято уважать. Встречаются и такие, кто выше среднеунылого аж на две головы. Этих в принципе побаиваются, но в общем и целом принимают такими, какие они есть. Гораздо реже вырастают на три головы выше. Вот они -- явные изгои, которых то ли жалеют, как и всех уродов, то ли снисходительно терпят как тех же душевнобольных.
Точно так же и с теми, кто на одну-две-три головы ниже. Конечно же, я подразумеваю не только физические габариты. Если в духовном плане один отдельно взятый человек (или цивилизация) может вырасти либо деградировать несколько раз в своей жизни, биология ставит генетический препон, который не преодолеешь даже при посредстве гормонов роста. То есть, каждый из нас на протяжении осмысленного существования рискует вырасти и на три, и даже на четыре головы выше среднего. Имеется в виду конечно же нематериальное бытие. А уменьшаемся мы в этом же плане естественным путем -- надо только оставить усилия.
Дылдам и глыбам труднее всего -- потому что они добрые. Мелкотня же злая и е... в смысле, едкая. Все диктаторы -- ниже на голову, а то и на две ниже усредненного человека. Полагаю, недостаток роста они компенсируют какими-нибудь делами, может быть даже великими. Среди громил плана физического почти не встречаются гиганты мысли; видимо, в крупных телах медленно расходятся нервные импульсы.
Я вот скажу еще за культуру. Антоним холодного -- горячее, чистого -- грязное, сильного -- слабое. А что антоним слова "культура"? Конечно же, дикость (хотя, чаще говорят: "хаос"). Вот взять яблоки... вы любите яблоки так, как любила их Ева (не Браун, а та -- библейская)? Полагаю, не все. Есть дикие яблони и окультуренные. То есть, в результате селекции выведены вкусные удобоваримые сорта. Селекционеры веками трудятся ради формирования товарных качеств, за что Господь дарует им долгую жизнь. Если яблоневый сад бросить -- он дичает, да к тому же портится паразитами, то есть обретает хаотичные черты. То же самое и садом духовным: любая культура предполагает непредопределенные природными факторами усилия.