Впрочем, сегодня мне надо попытаться развеяться от подобных мыслей. Неужто я и в свой законный выходной должен думать лишь о работе. Конечно же, нет! Лучше, схожу-ка я в зоопарк к вольеру со своими любимцами, дальневосточными леопардами. Кстати, одного из них, по кличке дядя Кися, я до полугода воспитывал у себя дома и только затем, когда он совсем оборзел, стал заглядываться на соседок даже в моем присутствии, я сдал его на перевоспитание в зоопарк. Чтобы он понял, что человеческие самочки не про него.
Подарил же мне его один антиквар китаец в обмен на две нефритовые статуэтки, изображавшие слона и слониху. Причём самец был изваян из голубого камня, а самка из розового. Как позже выяснилось, это были реликвии служителей богини Кали, похищенные из их главного храма в период правления Индиры Ганди. А я-то думал, обменивая их на две бутылки хорошего коньяка у студента талиба, что это всего лишь базарные сувениры из какой-нибудь экзотической страны.
Да, китаец-антиквар был далеко не промах. Впрочем, за то и поплатился жизнью. Да ещё в придачу и статуэток лишился. Так во всяком случае говорилось в статье в одном из журналов. Где теперь они, мои статуэтки? Хорошо, если попали в чьи-то добрые руки. А вдруг их похитили те самые злые приспешники богини смерти (Кали). Тогда они могут выйти когда-либо и на мой след. От этой мысли меня мгновенно покрыла испарина страха, и я вынужден был принять таблетку валидола, чтобы хоть как-то успокоиться.
Когда я, наконец-таки, добрался до вольеры с леопардами, Кися уже вовсю кемарил на своём почётном месте вожака стаи. Точнее, на самом высоком из валунов.
- Сынок, - ласково позвал я леопарда, - папа пришёл, мороженое принёс. Вставай, скотина, пока оно совсем не растаяло!
Услышав знакомый голос, животное вяло пошевелило ушами, затем всё-таки открыло один глаз и с ленинским прищуром уставилось прямо в меня. Увидев, что я действительно не солгал относительно мороженного, дядя Кися, глубоко зевнув, поднялся на ноги и двинул в мою сторону, всё ещё не открывая второго глаза. Когда котик сожрал брошенное ему эскимо, он блаженно замяукал, но второго глаза, скотина, так и не раскрыл. Тогда я, видя такое неуважение к своей персоне, обозвал его «голубым» и бросил точно в его бесстыжий нос обёртку от мороженного.
То ли потому, что его несправедливо обозвали голубым, а может и оттого, что больно попало по носу, ведь перед броском я закатал в бумажку ещё и камешек, воспитанник мой вдруг ни с того ни с сего, озверел настолько, что с рёвом бросился на меня, своего благодетеля. Правда, вовремя остановился, осознав, что такого широкого рва и ему не перепрыгнуть. Это обидело меня чрезвычайно, и я, показав гадёнышу кукиш, немедля отправился обратно домой, дабы там, уже в тишине, обдумать план своих дальнейших действий. Чтобы, как говориться, и волки были сыты, да и овцы остались целы.
2.
Следующая рабочая неделя началась даже хуже предыдущей. Опять те же жалобы на слонов в парилке, только ещё более интенсивные. А во вторник и того гаже, наконец, позвонил и сам директор нашего банно-прачечного треста Атос Арамисович и, не стесняясь в выражениях, сказал мне откровенно, как своему давнему приятелю, что, если я до понедельника не уберу этих чёртовых слонов из парилок, моя песенка спета! Да и его тоже. Оказывается, именно в мою баню ходит мыться бабушка самого премьер-министра, до которой тоже, наконец, дошло, что голубой слон в женской парной это что-то неправильное.
- Я же не виноват, что дебил-живописец забыл о том, что он должен быть розовым! Ведь это же самочка!!.
- Какая, нахрен, самочка!!! Чмо, ты, безмоглое! Ты сам-то хоть видел, что там накалякано?
- А когда?? Совсем времени нет. Все жалобы разбираю.
- Тогда сходи и увидишь, что в этом слоне даже больше мужского, чем в том, что в парилке у мужиков!
- Как так не понял? - изумился я.
- Не, тебя надо с должности убирать! Короче, если к понедельнику не закрасишь обоих, простым банщиком станешь!! И я не шучу. Понял?
- Хорошо. Сделаю! А что вместо слонов намалевать?
- Оставь стены пока голыми. А как художник с командировки возвратится, пусть вначале эскизы сделает, которые после представишь мне на утверждение. Отныне я буду все контролировать сам! - сказав это, начальник повесил трубку.
3.
- Вот, сволочь! - в сердцах выругался я после того, как закончил-таки работу по закрашиванию слонов. Это сколько же он мне доставил не только неприятностей, но и работы. Точно убил бы, коли бы за это отвечать не пришлось! Впрочем, проучить все равно его надо!