-Солнце стало мигать, как будто бог балуется выключателем!
-Да ты гонешь! Братан!
Ну вот, типа такие были у нас у юных драпокуров диалоги.
Чуть позже я начал курить план, настоящий, привезенный с полей.
Дело это было опасное, можно было легко схлопатать срок.
Однажды большие пацаны взяли меня на поле,в Армавир. Ехал я в банде музыкантов, у всех у нас были футляры из-под музыкальных инструментов. Мне достался футляр из-под баяна. Вся эта конспирация может быть мистически и определила мою судьбу, правда на баяне я так и не научился играть. На поле мы крепко затарились пластилином, в общем, план выполнили и перевыполнили. Тут же накурились как демоны, потом убегали от злых сторожей с собаками. Больше я на поля не ездил, забздел, к счастью.
Как-то возвращался я из школы и в троллейбусе встретил Лоню-одноглазого. Лоня был старше меня лет на пять, дружил с моим дядькой и играл в его ансамбле на барабанах. Я таскался почти на все их репетиции. Там можно было покайфовать по полной программе. Дешевое вино, папиросы по кругу, девушки, взрослые, из дядькиного техникума, недоступные, красивые и надменные. Именно по этому они и привлекали. Было мне тогда лет четырнадцать, юнец-девственник, обожающий музыку, навязанную дядькой и его друзьями. Так вот встретил я перепуганного Юру-Лоню, а он мне в полушубок сует огромный кулек с "госпланом". «Делай с ним, что хочешь, меня вяжут»,- успел прошипеть мне Юрка и выскочил на остановке, в народе прозванной Магазин.
Дома я, так сказать, заначил серо-зеленое зелье.
Был у меня детско-юношеский тайник, в брюхе огромного фотоувеличителя. Поскольку ни папа, ни мама фотоделом не увлекались, тайник был абсолютно надежным. Я поделил содержимое кулька на мелкие пакетики, пару приготовил на следующий день в школу, а остальное припрятал вместе с несколькими пачками презервативов и заморским водяным пистолетом, весьма похожим на настоящую беретту. Вот пистолет, понятно, дите ведь еще, а гондоны мне были на что? Девки-то еще не давали, как мы их с друзьями ни уговаривали, ну нет и все. Приходилось от досады примеривать белые шарики, а потом наливать в него воды, и такую бомбу сбрасывать с балкона на голову какому-нибудь важному джентльмену. В советский гондон вмещалось три литра воды. Может быть, и больше бы влезло, но мы не решались. Из этих опытов мы с пацанами сделали вывод, что наши гондоны самые гондонистые в мире и орали с балкона: «Да здравствует советская резиновая промышленность!»
В шариках вполне можно было носить и разливное пиво, но из приличия мужики пользовались кульками и трехлитровыми балонами.
Итак, я припрятал свой джентльменский набор.
На следующее утро я приволок дурь на физкультуру и накурил почти всю гандбольную команду. Мы тогда готовились к межшкольному соревнованию. Играли класс на класс. Дурь оказалась веселой, к земле не пригибала.
Мы летали по залу, как попугаи, выпущенные из клетки в комнату.
Конечно же, выиграли с большим счетом. А что потом на уроке пения творилось? Наш замечательный Борис Иванович Худяков, по кличке Кока, почему у него была такая кличка, так и не смог выяснить я, так вот он чуть баян от счастья не порвал. Но недолго музыка играла, недолго фраер танцевал.
Вернулся я домой, а в сугробе, похожем на вулканическую гору, возле кратера, образованного от помоев, лежит моя дурь, так легко, на халяву доставшаяся.
Первая мысль: «Снег в папиросу не забьешь!»
Вторая: «Пиздюля мне обеспечена.»
Вхожу в дом, а там!
Папаня мой, Павел Иванович, решил дымоход почистить. Для этого надо было отодвинуть от стены старый книжный шкаф, на нем-то и восседал, как на пьедестале, мой фотосейф. Иваныч мой поленился книжки вынуть, стал двигать этот долбанный шифоньер, а он возьми и навернись. Ну, и в результате моя тайна "сняла трусы", как миленькая.
На столе лежала гневная записка с орфографическими ошибками и психопатологической пунктуацией.
«Вечером будь дома! Я тиби падла, устрою наркотик...»
И подпись: «ЕБ ТВОЮ МАТЬ!» Крупными буквами. Вечером в глаз я не получил исключительно по счастливой случайности. Папа где-то нажрался и учинил мне добродушный допрос. Язык его сильно заплетался.
-Ну, сынок, что это такое?
-Это конопля, для канареек, - честно ответил я, скрипя табуреткой, поскольку нервы мои уже были смазаны соплями и уже не скрипели.
-А где у нас канарейки, а, сынок?
На это у меня ответить было нечем, поскольку в хозяйстве, кроме кур и кота, никаких наркоманов не водилось. Но куры торчали на других стимуляторах, а кот был валерьяновой пьянью, я сам подсадил его на это зелье..