— Нет, знаешь! У тебя их масса, потому как ты — знатный кольцекрад! Только мне нужно всего одно, и как ты верно заметил — змеиное. Тащи его сюда.
— Он ззаберет у насс кольтссо, — проскулил голос.
— Ну и пусть, у насс их много, — ответил он сам себе более уверенным тоном. — Мы же уже знаем, что это — не то ссамое. С ним не иссчезаешь, оно не доставляет радоссти, никакая оно не прелессть!
— А если, а если, — захлебывался в скулеже пещерный житель, — оно вссе же то ссамое? Мы себе не просстим, нет, не просстим!
— Тогда мы найдем Ссказочника и выцарапаем изсс груди его жалкое ссердцце, голлм!
— Да, да! — кольцекрад, убедив сам себя, весело заплясал, судя по мокрым шлепкам в темноте.
— Ну так давай кольцо, да я пошел, — я протянул руку, но ощутил только пустоту.
И тут в мою ладонь вцепилась чужая — мягкая и влажная, с острыми когтями. Я еле удержался, чтобы не заорать.
— Ссначала ззагадки, — просвистел голос. — Поиграем в ззагадки!
— С какой радости?
— Таковы правила! Никто не получает от насс кольтсса за проссто так! Даже навссегда ненависстный Торбинсс играл с нами! Выиграешш — получишш!
— Ну раз Торбинс… — не имея ни малейшего понятия, о чем идет речь, я хлопнул по лапе кольцекрада. — Давай ты первый.
— Прекрассно, прекрассно, — промурлыкал голос. — Ззагадка первая — что над нами вверх ногами?
— А, это я знаю. Муха!
— Ззагадка вторая, — мгновенно среагировал голос.
— Стоп, стоп! Куда это — вторая? Моя очередь!
— По три разза, прелессть, по три разза! Вссегда так было!
— Ну раз всегда… — что-то слишком часто я соглашаюсь с этим мерзавцем, надо быть пожестче. — Только быстро, мне некогда.
— Виссит груша — нельзя сскушать, — голосу было явно противно, он даже сплюнул от отвращения. — Пакосссть какая! Лучше бы рыбка. Вкуссненькая рыбка!
— А нечестно задавать загадки с двумя ответами! — возмутился я, хотя в душе был рад, что этот ворище загадывает то, на что я знал отгадки еще в весьма юном возрасте — к примеру, именно эту задачку я решал в тот раз, когда у меня отвалился хвост.
— Пуссть он говорит оба! Оба ответа пуссть наззовет, голлм!
— Это лампочка — и еще папин нос! — торжественно выдал я.
— Носс можно сскушать! — алчно протянул голос. — Ну хорошо, лампочка тоже ссчитаетсса! Ззагадка третья: что лежит у меня в карманцах? Ха! Пусскай он поломает голову, моя прелесть, пусскай!
Над этим вопросиком я не задумался ни на миг:
— Ничего!
— Чччто? Чччто он сссказззал?!! — захрипел незадачливый задачник.
— А что слышал — ничего. Потому что живешь ты в сырой пещере, где любая одежа истлеет на раз — значит, ходишь голый, и никаких карманцев у тебя нет и быть не может!
— Уа-а-ау! — взвыл кольцекрад. — Пойма-ал! Он насс пойма-а-ал! Навссегда ненависстный поссле Торбинсса Ссказзочник!
— Моя очередь говорить загадки! — потребовал я.
— Ессли хоть на одну ответим — нипочем кольтссо не отдадим! — хлюпая носом, пробурчал голый невидимка.
— Идет, — я был уверен в успехе — Семены не подвели, посему без промедления спросил: — Кто такой — маленький, зеленый, на глубине живет, камни ест?
— Я! — быстро крикнул голос.
— Нет. Проиграл!
— У меня ещще две попытки! — завизжал голос. — Это жжаба? Волшшебная жжаба?
— Не-а, никакая не жаба. Какая же жаба — "он"?
— Тогда это — покрывшшийся плессенью Колобсс! Это Колобсс! Он любую гадоссть съесст! Угадали? Мы угадали?
— Вот! Вам! Шиш!
— А кто это, прелессть? Кто это такой ззеленый?
— А это всего лишь маленький зеленый камнеед!
— На глубине-сс?
— Да.
— Камни ест-сс?
— Точно.
— Но таких же не бывает, нет!
— Не тебе это утверждать. Еще вчера я не знал, что существуешь, например, ты.
Голос угнетенно помолчал. Затем, в ответ на мой вопрос, продолжать ли турнир, что-то горестно голлумкнул.
— Что такое — зеленое, скользкое, висит на стене и плачет?
— Разздавленный камнеед, моя прелессть!
— Никак нет, ваша вороватость!
— Жжаба! Обычная жжаба!
— И опять-таки не жаба! Что ж ты к жабам-то привязался?
— Не любим ихсс. Одна вода, вкусса никакого.
— Третий вариант?
Кольцекрад долго пыхтел, а потом все же выдал какой-то совершенно несуразный рассказ про удирающего от кого-то зеленого от страха зверя неизвестной породы (естественно, скользкого), который с разгона врезался в стену.
— Напрасные слова-а-а, — пропел я.
— Что, опять не то? — хныкнул вор.
— Конечно, не то. Ответ: это сопля.
— Это нам ззнакомо, прелессть, ззнакомо. Почему плачет, почему?
— А тебя бы так об стенку!
На этот раз обескураженное молчание было немногим дольше.
— Давай третью, — коротко сказал голос.
— А как же твой друг? — спросил я.
— Какой еще?
— Ну тот, который тебе обычно говорит, что мне нужно делать, а что нет.
— Сам справлюсь. Третью загадку.
— И сепетить перестал, надо же… Ну хорошо, изволь: если вырыть глубокую яму и бросить туда камень, что с ним будет?
— Упадет на дно, — опасаясь неминуемого подвоха с моей стороны, осторожно сказал голос.
— Не совсем.
— Разобьется в пыль — и это будет уже не камень?
— Неправда ваша.
— Тогда… Тогда…
— Броссаемсса на него и откуссываем ему голову, моя прелессть! — завопил голос, но тут же сам себя оборвал более твердым и менее шипящим голосом: — Не лезь, хуже будет.
— Знатоки посовещались, и каков же будет окончательный ответ? — уточнил я.
— С камнем не будет ничего.
— Я предпочел бы более точный ответ.
— А что с ним может быть? Он же камень. Если не разобьется в пыль и не зацепится за что-нибудь… Он же не зацепится?
Я предпочел не заметить этот ловкий, хотя и бесполезный ход — просто воображение у пещерной твари было из рук вон.
— Не зацепится.
— Тогда ничего с ним не будет — вот и ответ! И попробуй сказать, что я не прав!
— Попробую.
— Что же будет ссс камнем? — вновь сорвался на шип незнакомец.
— Все просто. На глубине его съест маленький зеленый камнеед. И только попробуй броситься — у меня наготове самое жуткое и сильнейшее заклятье, которое превратит тебя в…
Но моим страхам, получится ли колдануть во сне или нет, не было места в случившейся затем сцене. Что-то одиноко звякнуло у моих ног. Присев на корточки, я нашарил где-то у носка ботинка маленькое гладкое колечко.
— Все равно оно мне не нравилось, — горестно сказал таинственный соперник. — Подавись. Если по-честному играть, то я выиграл. Ты же еще с папиным носом прокололся.
Черт возьми, мне стало его жаль! Тут я кое-что вспомнил.
— Погоди! — и я, скрипнув зубами от боли, все же стащил с пальца свое обручальное кольцо — все равно мне оно уже не понадобится, без старухи-то. — Согласен насчет носа! Махнемся, не глядя!
И я кинул свое кольцо в темноту. Видать, голый властелин колец поймал его на лету — звяка я не услышал.
— Голлм-голлм, — подавился слюнями от радости пещерник. — А он не такой уж плохой, правда, прелессть?
И на один миг в темноте блеснуло — это была улыбка. Я тоже невольно улыбнулся.
— А может, нам его вссе-таки съессть, да, съессть? Два кольцсса лучше, чем одно, — на той же ноте продолжил кольцекрад.
"Сорок пять секунд подъем!" — заорал я сам себе — и тут же проснулся.
И новообретенное кольцо было у меня на мизинце.
И мне прямо до ужаса захотелось его опробовать.
Но еще сильнее мне захотелось в одно секретное место.
Куда я и не замедлил отправиться.
Глава пятнадцатая
В какое же секретное место я отправился?
Это вас, в общем-то, и не касается. Главное, что по возвращении из оного я приготовился опробовать змеиное колечко.
Но Семены уже начали просыпаться, поэтому пришлось с сожалением отложить полевые испытания на потом.
"Потом" — это в смысле после охоты на Хельсинка, подумалось мне. До деревни вампиров было рукой подать. Ничего, мы потерпим. Как это говорится: делу — время, потехе — час? А час, можно подумать, не время? Никогда не понимал этой дурацкой поговорки…