— Албибэк!
— Сам дурак! — ответил я.
А из-под моста продолжало нестись:
— Вы еще попляшете!
Ну, это фигня. А вот посерьезнее:
— А мерзкому Колобу — проклятие ВЕЧНОЕ!
И еще:
— Козлы!!!
Потом наконец-то все стихло. Я подошел к вздрагивающему от обиды Колобку.
— Я-то тут при чем? — спросил он меня, утирая бегущие из черных глазок слезы. — Это же вы с Големычем его победили и разоблачили! За что меня-то? Лучше бы он тебя в обезьянку превратил, а Кащея — в шарманщика. Мне-то уже надоело бессовестным быть!
— Не боись, — похлопал его по кругленькой макушке я. — Всего-то сто годков бессовестным походишь, а там само пройдет.
— Ну, спасибо, — хмуро сказал Колобок. — Я, признаться, ожидал кой-чего другого. Например, сказки про меня и про мою чудесно обретенную совесть.
— Да я пошутил. Верну я тебе твою совесть, не переживай. Дай сначала с парнем разобраться, гляди, еле живой сидит.
— А чего с ним разбираться? А, да, ты же не местный. Портняжка это.
— Тот самый?
— Не тот самый, а Храбрый! — пискнул, услышав наши последние слова, парень. — Одним махом семерых побивахом!
— Это я побивахом, — показал на постепенно приходящих в себя Семенов я. — А ты — жертва.
— Сам жертва! Я — Сказочник! Я со злом боролся!
— Это с каким же?
— С вампирами! Придумал одного хорошего человека, он их всех обещал перебить!
— Ага, — многозначительно протянул Кащей. — А еще?
— А знаешь, сколько я деревень спас? От холода, голода и унижений?
— Дай догадаюсь: еще одного спасителя выдумал?
— Точно! — Портняжка покраснел. — А что? Мне Шаман говорил…
Тут его лицо сморщилось, он понял, что сказанное только что не вписывается в действия последних десяти минут, и заплакал.
— Не реви, — строго сказал Кащей. — Ты не виноват. Просто подвернулся под руку одному хитрому и злобному типу.
— Я думал… Я — настоящий… Сказочник… Хотел, как лучше…
— Вот сейчас ты должен с умным видом сказать: "Самые страшные вещи делаются из лучших побуждений", — сказал Кащею я.
— Сам знаю, — рыкнул Кащей и нежно пояснил Портняжке: — Самые страшные вещи делаются из лучших побуждений, сынок! Мерзавец ты, Глым, и шутки у тебя мерзопакостные.
— Это что, тоже сказка была? — притворно удивился я. — Я и не знал!
— Граждане, — послышался голос Семен Семеныча, который с хрустом приводил вывихнутую шею в порядок. — А что это сейчас тут произошло? А? О!
— Да, объяснитесь же, наконец? — проскрипело дерево, незаметно появляясь у меня за спиной.
— Все в сборе? — спросил Кащей. — Так и быть, объясняемся.
Глава восемнадцатая
Так и быть, объясняемся?
— Признаться, я и не подозревал, что Шаман — злой колдун, — начал речь Кащей. — Но не знал этого лишь с самого начала. Выяснил я это лишь тогда, когда отправил Глыма с Додельщиками, а сам закончил дело под кодовым названием "Саранча".
— То есть, — я начал закипать, — ты уже давным-давно покончил с крылатой напастью, а меня, как последнего осла…
— Нет-нет, ты не так понял. С саранчой я оставил бороться Колобка и Ореха, а сам отправился на поиски Антисказочника. Просидев в библиотеках две пары штанов, искурив уйму табаку и отрастив сивую бороду, я нашел наконец все интересующие меня сведения. Оказывается, Шаман после смерти Шнапса уже пробовался на роль Сказочника. Почему же я не был поставлен в известность? Потому что выполнял розыск претендентов в иных мирах. Почему Колобок не был поставлен в известность? Смотри пункт первый. Словом, мы об этом не знали. А Шаману лично Царем было отказано с формулировкой: "Не способен на добрые дела, нет Сказочных положительных свойств, только отрицательные". И тогда этот мерзавец придумал новый коварный план. Он изобретает легенду об Антисказочнике, подкрепляет ее несколькими пакостными делишками, заранее обеспечив себе алиби. В частности, похищает Храброго портняжку, распустив слух, что тот уже за пределами нашей реальности.
— В гости пригласил. Конфектами угощал, — шмыгнул носом несостоявшийся Сказочник. — Ландриновыми. И одним маленьким марципаном.
— И попутно внушает ему, что он-то и есть настоящий спаситель человечества. Приглашает из Мерики Хельсинка, с помощью Игипетской Магической Мумии вызывает из вечной тьмы Могильщика, и…
— И выдает их появление за дела Портняжки! — закончил я.
— Точно. Таким образом мы подобрались к финалу этой истории. В конце концов он решает в действительности убрать Портняжку, объявить себя победителем Антисказочника…
— Какого? — непонимающе спросило дерево.
— Болван!
— Почему?
— Потому что Портняжка — и есть Антисказочник.
— Правда? Тогда скорее сбросим его в Козематку!
— Тьфу ты. Да это Шаман заставил всех нас поверить в мифического Антисказочника, придумывающего гадкие сказки и тем самым убивающего нас! Даже я повелся. А на самом деле, убей он Портняжку, никто бы не доказал, что Шаман — никакой не Сказочник. И уселся бы наш гражданин править, перед этим уморив когда-то отвергнувшего его Царя. И имели бы мы какое-то — очень недолгое, смею уверить — время на троне Царя-Сказочника в одном лице. Если бы не наш Глым…
— Если бы не наш Кащей, — сделал я ответный комплимент.
— Если бы не наш Колобок, — хором гаркнули Додельщики.
— И не отважные семь Семенов! — сквозь зубы процедил Колобок.
— И Орех! Не забудьте про Ореха! — громче всех заорало дерево.
— Кстати, — повернулся к нему я. — Ты-то где был? Помогать буду, сказал, а сам пропал, и дыма не видать.
Орех довольно осклабился. Делать этого ему не стоило, потому что потом он битых пять минут не мог прочихаться и откашляться. Во все стороны летели лапки и крылышки — подозреваю, что саранчиные.
— Вопрос снят, — проворчал я, отодвигаясь от него подальше.
— Фу, напустили тут слюней, — проворчал Портняжка. — Смотреть противно, а слушать — тем более. Один я, выходит, придурок безмозглый, да?
— Прекрати, — сказал я. — С кем не бывает? Знаешь, что я напортачил, когда здесь появился?
— А как ты вообще здесь взялся?
— Прикинь: спускаюсь в подвал, а там трое каких-то уродов…
— Потом расскажешь, — сухо оборвал меня Кащей. — Нам пора к Царю. С докладом и представлением Глыма в новом звании.
— А меня казнят? — робко прошептал Портняжка.
— Нет, — коварно сказал Кащей. — Ты поступаешь на службу. К знаменитому Сказочнику Глыму Харитонычу Чугункову. Он тебе много чего расскажет: про устав, волшебные атрибуты, Черную Мамбу и Предпоследнего Самдурлая… А ты думал, Глым, я зеркальце выбросил? Теперь все время будешь у меня на глазах. Так спокойнее.
— Хорошо. Только когда в туалет пойду — чур не смотреть!
— Крраашшш, — я могу и ошибаться, но Кащей вроде бы сказал именно так.
— И в ванную тоже, — я отвернулся — и как раз вовремя, чтобы ухватиться за своевременно подставленную ветку дерева. Резкий порыв ветра чуть не заставил меня почувствовать себя белкой-летягой. А то, что я увидел, и вовсе чуть не превратило в труху. Какой еще Сказочник? Отпустите меня домой, к милым сердцу налоговым инспекторам…
И тут не очень большой, но все же потрясший мое неокрепшее воображение дракон опустился на берег Козематки, сложил кожистые крылья, протянул к нашей компании морду, похожую на несгораемый шкаф, и, оскалив клыки-мечи, поинтересовался:
— Это вот, что ли, ваш Сказочник? Приветствую.
— Прошу любить и жаловать, — молвил, как ни в чем не бывало, Кащей. — Глыментий — как, кстати, тебя по отчеству? — и Змиулан Горынович Видоплясов.
— Он самый, — кивнул дракон. — Рад.
— А я-то, — слабо сказал я, и с тоскою подумал: "Интересно, что меня еще ждет в этом невыразимом мире?".
— Жертва научной фантастики, — фыркнул Змиулан.
Если честно, то я другого и не ждал.
КОНЕЦ ли?