И вот, судьбоносная тёмная ночь наступила… К этому времени по зову хранителя тайги, лешего Харитона, к горе Слюдянке слетелись, сошлись таёжные обитатели, некоторые из самых дальних мест явились, которым он на непредвиденный случай всё же дал по можжевеловой веточке, что в мгновение ока превращает в невидимку во избежание участи жертвы. Ровно в полночь на мир опустилась гробовая тишина. Ни одна травинка, ни один лист не могли шелохнуться от страха при виде выходящего из воды на задних лапищах циклопа-ящера, который собой заслонил почти всё пространство неба. Четырьмя передними конечностями он гнул деревья, продираясь сквозь таёжную чащу к вожделенной добыче, что вот уже почти рядом, будоражит нюх свежей живой плотью – и ей не уйти от него!
Как вдруг убийственный взгляд монстра упёрся во внезапно вставшую на пути гору Слюдянку – сотни тысяч зеркальных граней, вспыхнув, ударили в ответ многократно усиленной смертоносной возвращённой энергией по самому монстру, от чего тот уже оправиться не смог – издав громоподобный душераздирающий рык, стал рассыпаться трухой на глазах у изумлённых увиденным свидетелей!!! Через мгновение лишь оставленные огромные следы, похожие на ямы, да поломанные кое-где деревья напоминали о реальном существовании исполина – «из ничего возник и в ничто превратился…». Поднявшийся тёплый южный ветер сразу же оживил таёжную тишь да озёрную гладь – мир, чудесным образом спасённый только что от неминуемой катастрофы, вновь наполнился голосами жизни и уверенностью в завтрашнем дне, что непременно будет добрым ко всем, живущим на этой, Богом данной, земле!
Школьный биолог Ларионов с большим удовольствием вернулся к урокам по любимому предмету и живому уголку, где не прекратил научных исследований и изысканий, но уже без всяких экспериментов и проблем, с ними связанных. Что же касаемо НИИ экспериментальной биологии, успехов тому и процветания, то ответа от него так и не последовало – и слава Богу! Там, видимо, по столичной заносчивости посчитали, дескать, всё, что можно открыть на земле, давно открыто, и не один раз, а потому обращать высоконаучный взгляд на всяких там провинциальных учителей биологии с их, якобы, новыми видами не стоит. Не бесспорно, но, ради счастливого окончания этой поучительной истории, в полемику вступать не будем, ведь жизнь сама всех и всё расставляет по своим местам, согласно вкладу в неё… И, может быть, в обозримом будущем мы ещё увидим простого школьного учителя биологии Илью Ильича Ларионова в качестве ведущего специалиста, возглавившего одно из направлений научной биологической мысли – и это вам будут не сказки, а самая, что ни на есть, реальность!..
Бабушкина клубника
Семиклассник Павел Любшин вернулся со школьного новогоднего бала необычайно радостным и окрылённым! Конечно, так его взбудоражил не Дед Мороз, в которого он давно не верил, к тому же в нём сразу угадывался противный завхоз школы Митрич, что любил совать нос в их мальчишеские дела и, при случае, закладывать, выслуживаясь, директрисе, а первая красавица класса Анька Павлова, пригласившая его, Павла, далеко не красавца и не крутого, на белый танец аж два раза – мальчишки терялись в догадках, с чего бы это, девчонки же понимающе закатывали глаза и о чём-то шептались!.. По окончании праздника даже проводил до дома в наскоро, от волнения, наброшенном пальтишке, без шарфа и шапке на затылке – от чувственного пожара в груди холода не чувствовал, шёл рядом с девчонкой своей мечты, смело подставляясь колючему снегу и обжигающему ветру.
Дома, стараясь ничем не выдавать выпирающие наружу эмоции, молча прошёл мимо отца с матерью и брата в свою комнату, чтобы поскорее остаться наедине с первыми приятными душевными откровениями… Но ближе к ночи от приятностей осталось мало чего: Павла пробил до костей такой сильнейший озноб, что ему от чувства холода и дрожи пришлось не по себе до помрачения сознания – он не мог согреться в тёплой комнате под тремя одеялами!!!
Однако вскоре навалилась другая напасть: озноб сменился ужасающим ощущением дикого жара – Павлик напоминал собой огнедышащую мартеновскую печь, не выдержав, он даже выбежал на заметённую сугробами улицу и упал, зарываясь в снег, но холод желаемого облегчения не приносил, – снег стекал противными горячими ручьями с лица, всего тела, таял под ним и хлюпал – голова гудела тяжёлым набатным колоколом, грозя треснуть, веки, сделавшись чугунными, не давали оглядеться, голос осип до немоты – даже позвать на помощь не было никакой возможности!..
И тут краем уха несчастный мальчик уловил скрип полозьев – сани, запряжённые парой лошадок с развевающимися флагами на ветру гривами, остановились и из них вылез странный старичок-мужичок в зипуне и треухе. Сквозь веки Павлик видел, как тот подошёл к нему, удручённо покачал головой, потом, несмотря на свой весьма почтенный возраст, пушинкой поднял Павла и отнёс в повозку, укутал в тулупы… «На-ка, внучок, выпей узварчику целебного, тебе и полегчает, а то дорога-то дальняя…» – шепнул ему таинственный дедок и поднёс ко рту запомнившуюся ещё с детства знаменитую большую кружку с рисованной клубникой по белому фарфоровому полю его бабушки, что два года как оставила родных, перебравшись в мир иной… «Кто вы, дедушка – неужели Дед Мороз!? А откуда у вас эта кружка!? И куда это вы меня везёте!? Я не хочу в больницу – у меня папа с мамой врачи – да и с Аней мы уже договорились послезавтра пойти на городскую ёлку, ещё обидится, не увидев меня там!..» – из последних сил беззвучно шептал обессилевший мальчик. «Дед Мороз так Дед Мороз, если так хочешь, пусть я им буду… – приговаривал старичок-мужичок, усаживаясь на козлы. – А повезу я тебя не в больницу, упаси Бог, а туда, куда ты сам очень желал бы, да пока об этом не знаешь! Потерпи маненько – всё и прояснится…» Гикнув на лошадок, махнул кнутом – и они скрылись в белой пелене поднявшейся пурги…