– Ну, раз уж ты на коленях стоишь, так давай исповедуйся как положено, – говорит отец Георгий.
Вот так бабушка Ефросинья первый раз в жизни исповедалась и причастилась…
Дорогой читатель, тебе наверняка интересно, что стало с «грязными» бандитскими деньгами? А это надо у само́й бабы Фроси спросить – настоятель ей на сберкнижку всю сумму положил. Думаю, что они пошли на богоугодные дела и таким образом очистились.
Да и деньги духовного чада даром не пропали. Воистину, всегда найдётся, куда приспособить многозначную цифру, коли таковую Бог послал.
Баба Фрося теперь следит за своим языком, молодых прихожанок не обижает и регулярно исповедуется да причащается. Ум у неё от этого дела просветлел, и она волевым усилием завязала с «Игрой престолов».
А Михаил и Александр покончили с бандитским ремеслом и… Что-то я и так много лишнего наговорил! Дорогой читатель, давай-ка ты сам придумаешь, что стало с этими удивительными господами!
Варкрафт – искусство духовной брани
Митрофан родился на свет самым обычным человеком. И в то же время он был особенным – слышащим глас Божий.
Он слышал Божий глас, когда рыбачил с отцом на моторной лодке в восхитительных волжских просторах; слышал, когда целовался с одноклассницей Людой Пущиной и ощущал вкус девичьих губ, смешанный с запахом водки и табака; слышал, когда резался по сети в свой любимый Варкрафт; слышал даже тогда, когда врубал на полную мощность песни панк-рокеров и заходился в безумном харизматическом танце.
Глас Божий рождался в душе ощущением лёгкого томления по чему-то давно забытому и перерастал в мощную депрессуху.
Сначала Митрофан думал, что это его прошлые жизни напоминают о себе чувством щемящей тоски. Затем – что инопланетяне пытаются наладить с ним контакт. Потом – что идеальная женщина, его будущая любовь, призывает Митрофанушку к себе.
А когда двадцатилетний Митрофан на пике депрессии пытался приспособить намыленную верёвку к крюку от разбитой только что люстры – он наконец понял, КТО его зовёт.
– Двадцать лет Ты мне жить не даёшь! – закричал молодой человек в исступлении. – Я не могу наслаждаться играми и рыбалкой, как другие парни! У меня ни разу не было секса с женщиной моложе сорока лет! Я даже нормальным наркоманом не смог стать! Так вот на́ Тебе, получай!
Митрофан извернулся и выбил из-под себя табуретку.
Капроновая верёвка оказалась прочная. А вот крюк не выдержал его веса и вместе с куском бетона выдрался из потолка. Бетонный осколок ударил Митрофана по макушке, и он потерял сознание.
Очнулся наш герой не в больнице, как можно было бы предположить, а в какой-то тёмной хижине на нетёсаном топчане. Он долго лежал, уставившись в тростниковый потолок, сквозь который просвечивало небо, а потом услышал осторожные шаги. Дверца тихо скрипнула и в помещение просунулась смуглая волосатая рука с нестрижеными грязными ногтями.
«Дядя Том! – ошарашенно подумал Митрофан, вспомнив бессмертное произведение Бичер-Стоу. – Как же я оказался в его хижине?»
Вслед за рукой появилось и всё остальное.
«Слава Тебе, Господи! – облегчённо вздохнул юноша. – А я уж думал, что мне придётся делить хижину с черномазым!»
Смуглая волосатая рука принадлежала не негру – она принадлежала орку. Странное существо, похожее на неандертальца, с массивной челюстью и кривыми ногами, с интересом рассматривало Митрофана.
«Интересно, он меня убьёт, прежде чем сожрать, или будет есть живьём, отламывая по кусочку? – стал размышлять юноша. – А вдруг возьмёт и скажет: „ты храбрый воин, ты умрёшь через тумбу-юмбу“?»
Орк облизнулся, приоткрыл клыкастую пасть и спросил с каким-то китайским акцентом:
– Си-ла-век?
– Да какой я человек? Право называться человеком нужно ещё заслужить…
– Силавек, – сам себе кивнул орк. Потом подумал и добавил: – Вкусять хось?
– Только вот не надо доброго дядечку из себя разыгрывать! – вознегодовал Митрофан. – Собираешься меня откармливать, чтобы потом сожрать, – так и скажи!
Орк почесал в затылке грязной пятернёй, затем вынул из-под топчана что-то, завёрнутое в тряпицу, и протянул своему нежданному гостю.
«Разве можно брать еду у орка?» – говаривал кто-то из хоббитов. Митрофан решил внять этому совету и не взял.
– Болеесь? – сочувственно спросило безобразное создание.
– С чего бы это мне болеть! – возмутился юноша и попытался встать с топчана. Но вдруг понял, что не чувствует ног.