В те годы, когда создавались описанные указы, Петр I послал в Сибирь небольшую научную экспедицию под руководством датского ученого Д. Г. Мессершмидта. Идея ее создания зародилась во время посещения Петром I Парижа, где французская Академия наук просила его назначить экспедицию в Северо-Восточную Сибирь для решения вопроса о соединении Азии с Америкой. В 1716 г. в Данциге Петр I осмотрел музей естественно-исторических коллекций профессора Брейна и попросил рекомендовать ему ученого, который мог бы заняться собиранием коллекций и исследованием естественных богатств России. Брейн назвал своего приятеля, доктора медицины, обладающего обширными знаниями также в истории, географии, ботанике и в других науках, Даниила Готлиба Мессершмидта. Позже Д. Г. Мессершмидт был вызван в Петербург. С ним заключили контракт, по которому он обязался ехать в Сибирь для «физического ее описания». Во время своего семилетнего путешествия на весьма скромные средства Д. Г. Мессершмидт сделал очень много: собирал растения, набивал чучела птиц и зарисовывал их, составлял карты, разыскивал старинные рукописи и неустанно хлопотал у сибирских властей, чтобы ему доставляли всякие «к древности принадлежавшие вещи». В частности, в донесении, поданном 18 апреля 1721 г. в Томскую приказную палату коменданту В. С. Козлову, Д. Г. Мессершмидт писал: «…По указу Царского Величества велено мне в Сибирской губернии и во всех городах приискивать потребных трав и цветов, коренья и всякой птицы и прочее…. также могильных всяких древних вещей, шайтаны медные и железные и литые образцы человеческие и звериные и калмыцкие глухие зеркала под письмом, и велено о том в городах и в уездах публиковать в народ указом и буде, кто такие травы и коренья и цветы и древние вещи могильные и все выше-объявленное, чтобы приносили и объявляли мне, и буде из тех вещей явится, что потребное, и за те могильные вещи дана будет плата немалая»{6}.
Рис. 2. Золотая пантера из Сибирской коллекции Петра I, 1716 г. Эрмитаж.
Помощником известного путешественника в его нелегком странствии был ссыльный швед Филипп Иоганн Табберт. С ним Д. Г. Мессершмидт познакомился в 1720 г. в Тобольске и сразу же обратился к властям с ходатайством о включении его в свою группу. Филипп Иоганн Табберт, впоследствии получивший дворянство и фамилию Страленберга, в 1709 г. сопровождал Карла XII в его походе против России, участвовал в Полтавской битве, был взят в плен и сослан в Сибирь, где пробыл 13 лет. Получив позволение путешествовать по Сибири, Ф. И. Страленберг составил ее подробную карту, которую позднее, следуя в Швецию, вручил Петру I. Два года Ф. И. Страленберг был верным спутником Д. Г. Мессершмидта. В книге «Историческое и географическое описание северной и восточной частей Европы и Азии», изданной в 1730 г. в Любене, он поведал миру мпогое из того, что записывалось в дневниках обоими учеными.
Путешественники подробно описывали свои маршруты и наблюдения, в том числе и слухи о расхитителях могильных сокровищ. Указы Петра I о собирании древностей претворялись в жизнь медленно, и гробокопательство продолжало оставаться промыслом. Русские, проживавшие по верхнему течению Оби, занимались не только хлебопашеством и торговлей мехом, деньги они зарабатывали также раскопками в степи. По последнему санному пути жители окрестных деревень группами по 200 человек и более отправлялись далеко в степь. Затем они разбивались на отряды и расходились в разные стороны, «но лишь настолько, чтобы всегда иметь между собой сообщение и в случае прихода калмыков и казаков быть в состоянии защищаться; им нередко приходилось с ними драться, а иным и платить жизнью»{7}. Часто копали «напрасно», ибо находили лишь разные железные и медные вещи, которые плохо оплачивались. Только иногда удавалось найти золотые и серебряные предметы, состоящие из деталей конской сбруи, панцирных украшений.
Самому Д. Г. Мессершмидту даже для царя «не удалось добыть ничего курьезного». Правда, больших денег ученый при себе не имел, сильно торговался, а древние изделия оценивал не по красоте и их художественным достоинствам, а по весу, содержанию в них золота и серебра. «Пришел бугровщик или могильщик Илья и предложил мне купить у него красивую могильную серебряную, позолоченную чашечку с изящно высеченными на ней листьями, весом в 67 золотников, требуя 12 коп. за золотник, что составляло всего 8 рублей 4 коп. Я предложил ему 7 коп. за золотник, что составляет 4 рубля 69 коп. Затем он предложил еще медную чашку чеканной работы в 1 фунт 32 золот. весу за 30 коп. Но он не согласился на цену, предложенную мною за чашечку, а за неполучением жалования и по недостатку денег мне пришлось отказаться от нее в надежде, что со временем оп, может быть, уступит ее за более дешевую цену»{8}. Были у путешественников основания опасаться обмана. Так, в одной из деревень на Оби слуга и переводчик Петр Кратц пытался купить великолепное медное ожерелье, покрытое золотом. Спереди к ожерелью были подвешаны два маленьких медных позолоченных льва. «Крестьянин выдавал все ожерелье как золотое и требовал 60 рублей, но сведущие люди, бывшие с Петром, оценили золото только в 7–8 рублей». Редко покупая, Д. Г. Мессершмидт усиленно разыскивал могильные вещи, приценивался, выбирал, но встречал мало ценного, попадались главным образом серебряные чаши, поясные пряжки, украшения сбруи. Повсюду в степи ученые встречали курганы, изрезанные, словно ранами, свежими шурфами. По словам бугровщиков, «ничего ценного» в них не находили. Д. Г. Мессершмидт считал, что, дескать, ранее могилы были полны золота и серебра, а в настоящее время они уже разрыты русскими настолько, «что нужно обладать особенным счастьем, чтобы случайно напасть еще на что-нибудь». Желание иметь собственное представление о сокровищах, скрывающихся в курганах, побудило Д. Г. Мессершмидта самому раскопать несколько могил.
Осенью 1721 г. ученый прибыл в Абаканский острог. Государственным указом было велено построить острог на реке Абакан. Между тем он был основан в 1707 г. «посланным из Томска сыном боярским Ильей Цицуриным и Красноярским сыном боярским Коионом Самсоновым с красноярскими служилыми людьми»{9} в 60 верстах от устья Абакана, на песчаном правом берегу Енисея. Очевидно, «красноярские служилые» нашли это место более подходящим, назвали же острог Абаканским в силу приказания построить его на реке того же имени. По этой причине многие до сих пор часто путают село Абаканское, или Абаканск, с расположенным в другом месте современным городом Абаканом. На самом деле Абаканский острог — это переименованное позже село Краснотуранское, ныне затопленное Красноярским морем. В 1721 г. село Абаканское, состоящее из деревянной церкви, крепости с медной пушкой и немногих жилых дворов, производило унылое впечатление, а незнание русского языка и непривычность быта местного населения усугубляли одиночество Д. Г. Мессершмидта, с нетерпением ожидавшего приезда своего помощника. Ф. И. Страленберг прибыл 22 декабря, и путешественники сразу же приступили к исследованию окрестностей и выбору кургана для раскопок. В канун Нового года к Д. Г. Мессершмидту явился казак Григорий с сообщением о том, что знает поблизости курган, вокруг которого стоят камни с выбитыми на них знаками и фигурами. Опасаясь приказного, казак не подъезжал близко к кургану.
По единогласному заверению здешних служивых, «могила до сих пор еще не была рыта». Д. Г. Мессершмидт послал с казаком слугу Петра удостовериться и 3 января 1722 г., с трудом выхлопотав у приказного трех лошадей, отправился следом на противоположный берег Енисея. С ним был Страленберг, переводчик Петр, повар Андрей, денщик Данила и 16-летний Густав Шульман, умеющий рисовать. Ночь все провели на берегу у разведенного костра. Утром ученые остались на месте привала, а их помощники отправились на «могильные работы». Вернувшись под вечер, они сообщили, что нашли большие камни и дерево, под которым, очевидно, лежит покойник. На следующий день Мессершмидт сам осмотрел место раскопки, но поскольку «при осмотре оказалось, что придется копать еще очень глубоко, чтобы добраться до настоящего места, а погода стояла очень суровая», вернулся в Абаканский острог. С рабочими остался Ф. И. Страленберг. В насыпи кургана над гробницей они прорыли шурф глубиной до 3 м и «после большого количества выброшенной земли нашли ясно различимые кости скелета» и несколько обломков серебра и меди, «что возбудило надежду найти там еще больше вещей». Но сколько дальше ни копали, ничего не нашли, кроме разбросанных человеческих костей, доказывавших, что могила уже была разграблена, а поэтому 6 января «бросили работу». Таким образом, сотрудники Д. Г. Мессершмидта раскопали курган тем же способом, что бугровщики: пробили шурф сквозь насыпь до могилы, что-то выбрали из земли, большую же часть найденного разбросали и ничего не приметили. Однако для самого Д. Г. Мессершмидта раскопка кургана имела и научное значение. Как потом объясняли участники поиска, «заставил же доктор копать здесь потому, что хотел узнать, каким образом эти язычники в старину устраивали свои могилы. С этой целью он набросал также небольшой эскиз могилы»{10}. С тех нор 6 января 1722 г. — день первой раскопки кургана— принято считать началом сибирской археологии. О других попытках раскопок Д. Г. Мессершмидта известно лишь, что 19 августа 1722 г. он еще раз направил «депыциков и служивых» раскапывать могилы в Усть-Абаканской степи, но те «вернулись, ничего не добившись». Итак, несмотря на слухи, экспедиция Мессершмидта золота в могилах не нашла, да и вообще «могильного» золота почти ни у кого не видела.