– Они родные сестры? – уточнила Лиза.
– Конечно, родные. Внешне и по характеру не похожие, но родились от одной матери и одного отца. Так вот, Наталья жила в Верх-Иланске и прекрасно знала о теневой стороне отношений между мной и Мариной. Поняв, что у меня с ее сестрой нет никаких перспектив, она стала решительно… Как бы сказать-то… В общем, она довольно откровенно предложила взять ее в жены вместо Марины. Но это еще не все. Отец Натальи раньше всех разобрался в ситуации и сказал Наташе, чтобы она не мучилась сомнениями, не искала неизвестно чего, а выходила за меня замуж.
– А вы, Андрей Николаевич? Как вы отнеслись к замене сестер?
– Честно говоря, положительно. Синица в руках всегда лучше журавля в небе. К тому же Наталья была девушкой симпатичной, хозяйственной, из приличной семьи. Чем не жена?
– А любовь, о которой вы только что упоминали?
– В небольшом неблагоустроенном поселке быт стоит выше любви. Цинично, но это факт.
– Две сестры, – иронично улыбнулась Лиза, – обе бегают за вами…
– Намек понял. Разъясню. Я никогда не считал себя писаным красавцем, за мной не стояла и не стоит финансовая мощь родительской семьи. Я – сам по себе. В городе я – один из тысяч холостяков, которые в принципе относятся к одной ценовой категории. Но это в городе. В поселке же все не так. В Верх-Иланске холостой непьющий мужчина с собственным жильем – это завидный жених. Есть такая поговорка: «Мужчина чуть-чуть симпатичнее обезьяны – уже красавец». Ее стоило бы дополнить: «А с собственным жильем – уже принц». Быт, жилье – в поселке более приземленные нравы: есть где жить, детей родить сможете? Ну и живите.
– А кроме сестер в Верх-Иланске больше не было симпатичных девушек?
– Были, конечно, и я ловил на себе призывные взгляды, но семья Антоновых так все обставила, что я фактически ни дня не был свободным мужчиной. Вначале весь поселок был убежден, что я со дня на день женюсь на Марине, а потом появилась Наталья. Верх-Иланск – это небольшой обособленный социум. Кому надо лезть в чужие дела? Соседи не поймут. Если бы в меня какая-то девушка влюбилась пылко и страстно и пошла наперекор общественному мнению, вот тогда – да, тогда бы ситуация изменилась, и сестры Антоновы, скорее всего, отступили бы. Но я уже говорил, что в Верх-Иланске «любовь» – понятие довольно абстрактное. Корова, огород, прополка, поливка – где здесь место для любви?
– Все шло к вашей свадьбе с Натальей, но вы так и не женились на ней?
– Дальше все будет еще круче и запутанней. Я не зря рассказал вам про марабу. Не зная истории с марабу, невозможно будет понять логики дальнейших событий. Итак, в октябре того же года Наталью захватил в заложники один полусумасшедший тип. При ее освобождении он взорвал гранату. Отец Натальи погиб на месте, меня посекло осколками, а с самой Наташи наполовину сорвало скальп. Выглядела она вот так: здесь есть волосы, а здесь – голый череп.
– Ужас! – Елизавета прикрыла рот ладошкой. – Вы рассказываете чудовищные вещи.
– Итак, вот здесь в меня вошел осколок гранаты. – Я бесцеремонно задрал футболку и показал шрам на груди. – Пневмоторакс! Перед тем как потерять сознание, я велел Наталье сидеть рядом со мной и зажимать дырку руками. Если бы не ее самоотверженность, я бы сейчас не сидел перед вами. Наталья спасла мне жизнь, за что я всегда буду ей безмерно благодарен.
– А что было с ней с самой, с Наташей?
– От взрыва у нее произошла встряска мозгов и, как следствие, появились небывалые способности к математике. Была Наталья скромной поселковой библиотекаршей, стала талантливым программистом.
– Я не о том. Как она стала выглядеть после скальпирования черепа?
– Шрамов у нее на лице практически не видно. Все изменения во внешности Натальи коснулись только цвета волос на голове. На той половине, где кожа была оторвана, волосы навсегда стали седыми, а на остальной части головы остались прежними. Теперь она если не подкрасится, то наполовину будет брюнеткой, а наполовину блондинкой. У ее матери, кстати, с рождения один глаз голубой, а другой карий. Но это так, к слову.
Вернемся к быту. После ранения меня и Наталью перевезли в город. Я лежал в одной больнице, она – в другой. Марина, узнав о моем ранении, стала выхаживать меня. После выписки я переехал к ней жить.
– А как же Наталья? – изумилась Лиза.
– Старшая сестра была более активна, и все вернулось на круги своя. Наталья, как бы сказать, была не в претензии… Пожалуй, все не так. Что-то слишком негативно я выгляжу во всей этой истории. Дело было вот в чем: Наташа никогда не говорила мне, что любит меня или что хочет за меня замуж. Все это как бы подразумевалось, но вслух не произносилось, а Марина конкретно сказала: «Переезжай ко мне!» Кого я должен был выбрать: синицу в руках или журавля в небе?