— Визитка такси. Ты забыла её на тумбочке. Я позвонил, и узнал всё, что нужно.
— Ты знал про письма? — Аня нахмурилась.
— Про переписку твоих родителей? — я кивнул.
— Они любили друг друга, — всхлипнула она. — По-настоящему.
— Да.
— Ты их читал? — Аня посмотрела мне в глаза.
Я покачал головой.
— Мама умоляла меня забрать эти письма, чтобы я сохранила память об отце. Письма - единственная причина, по которой я осталась здесь, а не уехала сразу. — Её голос дрожал. — Я так боялась, что ты нашёл их... и выбросил.
— А почему ты не спросила у меня? — наверняка считала меня бессердечным подонком и боялась заикнуться о них. — Мама сожалела, что разлучила их и расстроила свадьбу. Она просила прощения у Татьяны...
— А как ты думаешь, бабушка специально положила своё письмо в ту пачку?
— Возможно, но первый удар с ней случился через несколько дней после того, как её письмо к дочери вернулось обратно.
Я постарался, чтобы мой тон не оставил ни малейших сомнений: в том, что маме стало плохо, я обвинял её Татьяну. Ненависть к сестре пылала в моих глазах сильнее, чем всегда. Аня невольно поежилась. В конце концов она была её матерью...
— Я не знала, — выдавила она, пытаясь сдержать слёзы.
— Откуда тебе было знать? — я тяжело вздохнул. — После твоего рождения, мама пыталась с ней помириться. Татьяна же не захотела общаться даже по телефону, просто вычеркнула её из своей жизни. Когда я подрос, и видя, как мама медленно умирает, отец к тому времени уже умер, я поехал к ней и попытался её вернуть, но она выставила меня за дверь, не дав даже взглянуть на тебя. Позднее, когда Татьяне понадобились деньги, она связалась со мной и захотела приехать. Я ей отказал, но дал денег, и впоследствии всегда перечислял нужную сумму, по любому требованию.
— Я ничего не знала и про деньги, но мама оставила мне сбережения, возможно это как раз те деньги. — Аня стояла такая маленькая, такая ранимая, ничего не понимающая...
Всегда мне перечит, а сейчас очень ранима. Я уже не знал, как справиться с влечением, которое испытываю к ней, к своей... племяннице.
Я ласково привлёк её к себе, собираясь поцеловать, но просто прижал... осторожно и бережно, словно ребёнка. Это вышло так просто и естественно, как будто я всю жизнь только и делал, что обнимал её... Аня опустила голову мне на грудь и я погладил её по волосам, наслаждаясь запахом и теплом её хрупкого тела...
Откуда во мне столько нежности к ней? Куда подевались обычное раздражение и злость? Я больше не чувствовал стремления наказать её за ошибки матери, и подчинить себе, даже, если это отвечало её потаённым желаниям...
Сейчас мне было хорошо и спокойно...
Аня зарылась лицом в тонкий материал моей рубашки. От неё восхитительно пахло. Запах женщины... повзрослевшей женщины.
— После того, как с мамой случился последний удар, она только и делала, что целыми днями читала поэзию. — Я прижал её сильнее. — Я давно знал, что ты моя племянница. Ты очень похожа на мою бабушку.
— Та книга, что ты мне дал, чья она?
— Моей бабушки, твоей прабабки. Её тоже звали Анной. Скорее всего тебя Татьяна и назвала в честь неё. Они ладили...
— Правда? — просияла Аня. Почему ты раньше не говорил? — с возмущением проговорила она.
— Может... — я схватил её за плечо, не давая отстраниться, — потому, что мне нравилось тебя злить. Я думал, ты явилась отхватить свою долю наследства, вот и решил, что надо над тобой поизмываться. Тем более после всего, что пришлось пережить маме.
— Мерзавец, — выдавила Аня.
— Не отрицаю, — согласился я, и улыбнулся.
Я наклонился и, не сдержавшись, нежно поцеловал её в губы. Это было так естественно. Так правильно!...
Аня прижалась ко мне, обнимая за талию. Наш поцелуй длился целую вечность - с нарастающей, ненасытной страстью, которая упорно рвалась наружу.
Никто из нас не заметил, что на нас смотрел бешеным взглядом, стоявший неподалёку человек..
Глава 24 Могу ли я позволить себе любить?