Я сгреб её в охапку и быстро поцеловал в шею, как раз под жёлтым разводом от пыльцы.
— И зачем было дразнить меня этими детскими штуками, — я рассмеялся, посмотрев на неё с сожалением. — Если ты хотела, чтобы я тебя поцеловал, сказала бы прямо...
"Блять... Ну почему мне так нравится находиться с ней рядом?"
Аня отстранилась, делая вид, что не случилось ничего особенного. Я посмотрел вдаль, и до меня не сразу дошло, что смотрю прямо на металлический щит с надписью: "Берегись пожара!". Более чем символично. Прямо предостережение свыше. Берегись пожара! Не играй с огнём! А я именно этим и занимаюсь. Я понимал, что Аня постепенно для меня становится всем. И это опасно. Очень опасно.
— Полезное напоминание, — кивнул я в сторону щита. — Люди такие небрежные. Костры жгут, потом не тушат... Бросают сигареты.
Аня, я знал, любит природу во всех её проявлениях: от прекрасного к жестокости. Уже одно это заставляло меня восхищаться ею... если бы я уже не восхищался... С такой девушкой, я мог бы попробовать...
— Ой, посмотри. Что это? — она остановилась перед деревянным сараем, которого не было видно за пригорком. Когда-то здесь хранился инвентарь лестничества, но дом давно пришёл в негодность. Обветшал. Крыша обвалилась, а двери не было вообще.
Смеясь, Аня шагнула внутрь, чтобы посмотреть, что там. Молодые побеги какого-то цветущего растения покрывали пол мягким ковром.
— Ой, как здесь здорово!
Я встал на пороге, наблюдая, как она кружится посреди цветов, так что её пёстрая длинная юбка кажется вихрем летящих красок.
— Пусть тут нет двери и крыши... — протянул я, не замечая, как Аня внезапно притихла. — Мы были одни в полумраке, и в душе поселилось волнение, — но всё равно это "комната с видом". Узнаёшь?
Я встал у проёма, где когда-то было окно, и указал на высокую ель вдалеке. Аня проследила за направлением моей руки: за елью виднелся дом из белого камня.
— Не может быть! Наш дом! — она даже не заметила, как воскликнула "наш".
Её черты смягчились при виде дома, стоявшего в одиночестве на самом краю пустоши.
— Он действительно очень красивый.
— Да, — согласился я, хотя не смотрел на дом. Я смотрел на неё. И не просто смотрел, а буквально облизывал глазами.
Аня напряжённо смотрела на особняк, который являлся и её родовым гнездом. Солнце уже садилось, заливая всё вокруг расплавленным золотом. Ей приходилось щуриться, защищая глаза.
— Наверное, стоя здесь, наверху, ты ощущаешь себя хозяином всего, что видишь.
— Ага, — сказал я, по-прежнему не отрывая от неё глаз.
— Я имею ввиду дом, — пояснила Аня дрожащим голосом. Знаешь, я ничего от тебя не хочу. Дом твой. Он всегда был и останется только твоим. — Она замолчала, собираясь с силами: — Я приехала с пустыми руками, так и уеду. Возьму только письма... и, может быть кое-какие безделушки на память.
— Тебе вовсе не обязательно уезжать. — Я даже затаил дыхание, в ожидании ответа.
— Мне нужно. Там мой дом. Работа.
— Твой дом здесь, Аня, — возразил я. Мы стояли сейчас так близко, что её дыхание щекотало мне шею. — Всегда был и будет твоим. Тебе надо жить здесь. Со мной.
— Ты о чём? — выдохнула она, боясь смотреть на меня.
— Я хочу, чтобы ты осталась. Здесь. В нашем доме. Со мной. — Резко, почти грубо, я развернул её к себе и заглянул в глаза.
— Ты ведь имеешь ввиду то, как мы жили до этого?...
Pov. Аня
Я и сама понимала, что нет. Сегодня во время обеда с другом, случилось что-то такое, что заставило его переступить те строгие границы, которые были определены обществом, и судя по его нетерпеливо-раздражённому вздоху, Костя догадался, что я это поняла.
— Нет, Аня, совсем не так. — Он усмехнулся. — Я хочу тебя! Хочу тебя в своей жизни! В своей постели!
Его неожиданное признание потрясло меня до глубины души. Больше всего мне хотелось сказать: " Да! Да!", но я задушила в себе этот безумный порыв.
— Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей?