— Осторожнее, Костя. — Покосилась я на него. — А то ты рискуешь забыться и перейти на сторону врага.
Он тихонько рассмеялся.
— В таком случае мы с тобой оба будем предателями, да, любимая? — прошептал Костя, и хотя я знала, что его обращение - ничего не значащие слова, моё сердце всё равно забилось с надеждой.
Мы стояли в углу лужайки, прямо напротив каменной лестницы, что спускалась в сад. Рядом не было никого из гостей. Мы остались вдвоём, хозяин и хозяйка гостеприимного дома, посреди шумного сборища, улучившие минутку, чтобы побыть наедине. Во всяком случае, так показалось бы стороннему наблюдателю, подумала я и тяжело вздохнула. Мне было больно и обидно, что Костя продолжает подозревать меня. Что он так и не поверил мне...
— Если я и изменяю, то себе самой. И только в одном: что остаюсь здесь и выслушиваю твои обвинения, — выдохнула я.
Костя шагнул ко мне. Я вся напрягаясь. Сердце в груди бешено заколотилось.
— А почему Аня? Что тебя держит?
Я озадаченно уставилась на него. То есть, как что меня держит? Разве не он сам приказал мне остаться? Под его взглядом мне сделалось неуютно. Значит ли это, что он не желает меня больше видеть? Значит ли это, что он устал притворяться и хочет, чтобы я убралась по-хорошему...
Глава 45 Притворство
Pov. Костя
— Я скажу тебе почему. — Мой голос доносился как будто с другой стороны невидимого непреодолимого барьера. — Потому что ты просто не можешь плюнуть на всё и уехать. Потому что ты тоже пленница, как и я... Мы запутались в сети лжи и условностей. Мы оба дорожим общественным мнением. Но при этом в наших душах горит огонь, яростный и злой, гораздо более страшный, чем пожар. — Я указал подбородком в сторону холма, охваченного языками пламени.
Аня взглянула туда и невольно вздрогнула. Холм полыхал уже с двух сторон, ручьи ослепительного огня превратились в две отчётливо-различимые огненные реки.
Гости тоже заметили перемену. Над лужайкой поднялся гул возбуждённых голосов.
— В жизни не видел такого пожара.
— Как вы думаете, он дойдет до долины?
Почти все гости столпились на террасе и на краю лужайки, откуда лучше всего был виден горящий холм.
— Поразительно, до чего же люди любят глазеть на природные бедствия, — сухо заметил я. — Пожар. Наводнение. Землетрясение. Что их так завораживает?
— Может быть сила и мощь стихии. Она, наверное, возбуждает, — предположила Аня. Но меня - нет. Мне просто страшно.
— Правда? А разве тебя ни разу не возбуждало то, над чем ты не властна? То, что сильнее тебя?
Наши взгляды встретились. Она невольно съежилась под моим пристальным взглядом. Да, её возбуждало это. Как и меня. Я знал, и специально напомнил ей. Зачем? Чтобы унизить?... Нет. Чтобы напомнить... Что она значила для меня... Как я любил... Как не мог противиться влечению... Я, был просто уверен, что она чувствовала тоже самое.
— Это было в прошлой жизни, — нервно проговорила Аня. — Я уже и не помню когда.
— Вызов, да, любимая? — насмешливо спросил я. Если хочешь со мной поиграть, то учитывая, как ты сейчас выглядишь... — Я обвёл взглядом её фигурку. Сначала посмотрел на причёску, потом скользнул вниз, как будто погладил по плечам, проник под платье. — Перед столь соблазнительной женщиной не устоит ни один мужчина.
Аня вся напрягаясь.
— Но ты не всякий, да, Костя?
— Да, — подтвердил я спокойно. — Я твой муж. И сегодня здесь нет ни одного мужчины, который мне не завидовал бы.
— А с чего бы им тебе завидовать?
Я усмехнулся.
— А с того, любимая, что все они догадываются, как ты меня возбуждаешь. С того, что не сомневаются, что в спальне мы способны воплотить самые необузданные фантазии...
Аня замерла, боясь вздохнуть.
— Но они ошибаются?
В горле пересохло. Сердце билось так, что казалось: ещё немного - и оно выпрыгнет...
— В чём? Что мне достаточно лишь прикоснуться к тебе, и ты сразу расстаешь? Что с тобой я мог бы удовлетворить самые безумные желания... Если бы был настолько слаб или настолько глуп, чтобы снова поддаться искушению?
Я почувствовал, как член наливается кровью и твердеет под тонкой тканью брюк. Блять... Как же я хотел её... неистово, безнадежно...
Пожар разбушевался уже не на шутку. Два потока огня, брызжа слепящим искрами, стекали по склону холма, точно две полноводные реки, стремящиеся разрушить всё на своём пути. Ночь как будто взорвалась пламенем, когда потоки слились в один. Люди, наблюдавшие за буйством стихии с лужайки, одновременно вздохнули от ужаса.