А я же выглядела, как почти мёртвая мышка, которая никогда не сравниться с габаритным и могущественным драконом. Хотя эта мышка весьма хитрая и ещё может болезненно укусить, быстро убегая. Да, звучит трусливо, но иного выхода нет.
— как долго ты будешь держать меня здесь? — тихо проговорила я, но потом резко захотела вернуть эти слова, оставляя мнимую тишину между нами. К сожалению, Джон обратил своё внимание на меня, поднимая серые глаза.
— пока не наиграюсь, — сухо произнёс он, зачесав волосы назад. — кое-какую одежду ты можешь найти в шкафу, как и полотенца, — оповестил Джон с умным видом и мне захотелось смеяться. Я подавила хохот ухмылкой.
— там ничего нет, — язвила я. Джон задумчиво посмотрел на моё лицо, а после повернулся к шкафу. Сделав несколько больших шагов, он широко раскрыл дверки и убедился в моих словах.
— тогда дождись Елену. Она принесёт тебе вещи, — «о боже, у тебя и домработница своя есть?» проскочило в моей голове, но сомкнув губы, сдержала это. Я кивнула. Джон со вздохом кинул на меня последний непонятный взгляд, уходя из комнаты, закрывая её.
Я всё равно здесь надолго не останусь…
Улыбнувшись, я брезгливо оглядела кровать, но всё же села на неё, пытаясь придумать хоть какой-то план.
В дверь кто-то постучался и я сразу же напряглась, хотя до этого спокойно лежала в тишине и пыталась продумать побег, пялясь в окно. Сейчас же я нахмурилась, поднявшись на локти.
— здравствуй… — на пороге появилась женщина, лет сорока. Она была одета в униформу домохозяйки. Её старческие морщинки и светлые глаза с добродушной улыбкой внушали самое чистое добро и искренность. В руках была стопка из одежды.
— здравствуйте. Я Адриана, — с недоумением произнесла я, сев на кровати.
— очень приятно. Меня зовут Елена, — очаровательная улыбка растянулась шире. В груди зародилась какая-то тоска и чувство родного человека. — я принесла тебе вещи и полотенце. Надеюсь, ты знаешь, где душ? — я покачала головой. Елена вздохнула, шагая к шкафу, где разложила вещи. — за что ты сюда попала? — поинтересовалась она. Мне показалось, что я могу довериться этому человеку. Она была словно лучиком светла в этой мрачной темноте.
— я сама не знаю, за что именно, — неловко улыбаясь, я пожала плечами. Елена сделала удивлённый вздох, взглянув украдкой на дверь.
— хочу сказать тебе одно: ты можешь доверять мне. Всё, что мы говорим, останется лишь между нами, — она поддерживающе улыбнулась мне и закрыла дверь. Я внимательно всматривалась в карие глаза, полные любви. И я доверилась.
— мы встретились в клубе… — вспоминая это, дрожь побежала по телу. — я случайно увидела умершего человека, которого он или его друзья убили, — горько усмехнулась, увидев неподдельное удивление или же тревогу. — тогда Джон отпустил меня, но вскоре я пошла подавать заявление в полицию. Не знаю, как он узнал об этом, но уже через несколько часов я лежала тут, — я хмыкнула, поджав губу. Я видела беспокойное лицо Елены и сразу же выставила руку вперёд. — оу, нет, что ты. Со мной сейчас всё хорошо, — хихикнула я, а Елена одарила меня строгим взглядом. Моя улыбка спала, потому что вспомнила этот взгляд. Моя мама, будучи живой, всегда смотрела на меня так: строго, но любяще. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, сглатывая нарастающий комок.
— я поговорю с Джоном и уверю его, что ты хотела просто защититься и огородить себя от неприятностей, — мягко сказала она, поправив свой фартук серого цвета. Я растянула один уголок губы, формируя кривую улыбку.
— я буду благодарна, но… не могла бы ты помочь мне… убежать? — неуверенно попросила я, уловив непонимающий взгляд. Я мысленно ударила себя по лицу. Я всегда думаю лишь о себе. — прости, я не подумала, что тебя смогут уволить, — я отпустила голову, поджав губы.
— я попробую сделать всё, что в моих силах, милая, — она положила свою тёплую руку на моё плечо и я почувствовала прошибающий ток, дёрнувшись. Я слабо кивнула, с трудом улыбаясь.
— спасибо, — и женщина скрылась. Мной вновь овладела грусть.
Комок заново начал нарастать, как и зажившая рана, которая начала трескаться. Склонив голову вниз, я пару раз вздохнула, а потом резко заревела. Я начинаю давать слабину, да и мой, казалось бы, стальной характер начал разламываться. Хотя чувствительностью я с детства была не обделена. Слёзы горькой печали прокатились по полыхавшим щекам, а губа дрожала. Моё тело содрогалось из-за всхлипов. Я пыталась не издавать звуков, упав на кровать, упираясь лицом в подушку.