В результате у Азимова оказывается, что закулисным регулятором основных социальных процессов в населенной человечеством галактике, включая давнее создание группового разума на одной из когда-то терраформированных планет, является тот самый древний, но непрерывно обучающийся и накапливающий опыт робот Дэниэл Оливо ("Основание и Земля"). Будто бы на основании всего своего объема знаний и опыта он лучше самих людей знает, что нужно человечеству, инициирует разные варианты его развития и в нужные моменты подталкивает его к необходимым действиям. Каким образом это ему удается, особенно после заявлений того же робота о непонимании им блага для людей, автор не разъясняет. Получаем осовремененный вариант высшего разума - иными словами, снова попытку убежать от самостоятельного решения проблем, перевалив их на кого-то другого, якобы более умного. Столь горькая пилюля немного подслащена тем, что первоначальный разум робота создан самим человеком, и, если робот решает проблему, человек может считать себя выигравшим как создатель орудия решения.
Беда в том, что для решения сложных и нетиповых задач робот действительно должен уметь обучаться и совершенствоваться, а при выполнении одного этого условия нет гарантии, что при этом он сохранит приоритет нужд человечества или, в широком смысле, жизни. Из него вполне может получиться нечто вроде управляющего космическим кораблем компьютера, старающегося достичь противоречивой конечной цели ценой гибели членов экипажа (Артур Кларк "Космическая Одиссея 2001"), устраняющего "несовершенную" биологическую жизнь автоматического космического зонда (Джеймс Блиш "Оборотень") либо массового убийцы людей, исходящего из собственной трактовки человеческих сказок (Брайан Олдисс "Новый Санта-Клаус"). Ведь робота не сдерживает чувство принадлежности к человечеству или к обобщающей его жизни. Человек отличается от него тем, что с рождения учится не только решать задачи, но и тому, как надлежит вести себя среди других людей, а, кроме того, с малых лет ощущает наказания, следующие за вредом, который он причинил или мог бы причинить другим. Дополнительно он обучается на примерах и ошибках других. Отсутствие подобного тренинга отнимает многие умения, необходимые в дальнейшей жизни (Рэй Бредбери "Детская площадка"), их нельзя заменить суррогатами (Кит Рид "Автоматический тигр"). Распространенную точку зрения выразил Джек Чалкер: "Интеллект без сострадания - всего лишь хороший компьютер" ("Демоны на Радужном мосту"). Социализация, может быть, даже более важная часть воспитания и взросления, чем обучение (Джозеф Шеллит "Чудо-ребенок"). Она не дает человечеству уничтожить себя, как могло бы случиться много раз во время холодной войны. Замена этого процесса формализованными законами роботехники может оказаться невозможной, учитывая, что понятия "человечество", "благо для человечества", "права человека" и многие другие являются всего лишь абстракциями даже для антропоморфного робота (Айзек Азимов "Роботы и империя"). Напомним отмеченные ранее сложности с определением и количественным выражением подобных понятий. Не стоит также забывать, что сохраняющееся подчинение роботов человеку, в частности, теми же законами роботехники, препятствует развитию их самостоятельности и инициативы (Брайан Олдисс "Кто заменит человека"). С этой точки зрения адаптация к обществу будущего "рожденного" электронным способом человека назначенными ему родителями и воспитателем (Артур Кларк "Город и звезды") может иметь преимущество перед предшествующей телесному воплощению полностью электронной социализацией (Грег Бир "Эон"). Последняя больше подходит подражающим человеку компьютерам, а не самим людям.
Лишь время покажет, получится ли в будущем передать практически все функции управления огромной распределенной по космосу цивилизацией в руки искусственных разумов, сумевших впитать и успешно применять опыт людей и многих других рас галактики (Иэн М. Бэнкс цикл "Культура"). Не исключено, что подобная ситуация так и останется вымыслом автора, не удовлетворенного уровнем управления, который демонстрируют люди. Сомнение вызывает также описываемое Айзеком Азимовым долговременное подчинение действий развивающегося искусственного разума исключительно интересам человечества. Возможно, при этом реализуются совсем другие сценарии с появлением у искусственного интеллекта собственных целей, на которых он постепенно сосредоточится (Дэн Симмонс серия "Песни Гипериона", Чарлз Стросс "Акселерандо"). Готово ли к этому человечество хотя бы в далеком будущем?
При всех кажущихся достоинствах психоистория выглядит достаточно пассивным инструментом. Сама по себе она не может исключить из жизни человечества неравноправие, голод, войны и насильственную гибель многих людей, лишь указывая на возможности их минимизации и существование лучшего будущего. Она должна оставаться понятной только немногим посвященным, чтобы ее предсказания не стали известны широким массам и тем самым не нарушили бы предписанный ею ход истории. Может быть, поэтому в романе "Конец Вечности" Айзек Азимов рассмотрел случай активного воздействия на развитие земной цивилизации. Вечность представляет собой искусственно созданные, проходящие из прошлого в будущее сквозные колодцы (туннели) времени. Ее обслуживает тщательно отобранный из разных эпох персонал, который будто бы умеет качественно и количественно оценивать благо человечества с помощью мощных компьютеров. По колодцам времени можно передвигаться, выходить из них в любые реальные моменты времени, проводить наблюдения и вносить изменения, которые обеспечивают существование и желательное развитие человеческого общества. Изменения предварительно рассчитываются по как можно более точным многовариантным социальным моделям. Приветствуются минимально необходимые воздействия, ведущие к желательным изменениям, но если предполагаемый конечный результат кажется удовлетворительным, без колебаний в жертву приносятся люди и осуществляется полная реконструкция целых исторических эпох с изменением судеб и жизней всего населения. Критериями всеобщего блага служат достаточно субъективные односторонние результаты, например, устранение глобальных войн или предотвращение широкого распространения наркотиков. Представляя собой узкую элитарную касту, персонал использует свою неограниченную власть в основном ради снижения оцениваемых им самим рисков развития общества и заботы о существовании Вечности. Последняя исчезает с разрушением колодцев времени и возвращением человечеству права творить собственную историю, когда один из сотрудников персонала уничтожает шанс на ее появление, преодолевая препятствия на пути своей любви к девушке, намеренно посланной из далекого будущего с целью устранения Вечности.
"Любая система, которая... позволяет кучке людей принимать решения за всё человечество, выбирать за человечество его будущее, неизбежно приводит к тому, что высшим благом начинают считать умеренность и безопасность - синонимы посредственности" ("Конец Вечности"). Как хотел показать автор, узкой группе лиц не удается правильно оценить благо всего человечества, поэтому исходящее лишь из ее понимания и интересов активное вмешательство в историю далеко не всегда оказывается полезным. Это опять та же известная проблема роли элит. Обойтись без них люди пока не могут, но если эти элиты слышат только самих себя, не сверяют курс с пожеланиями остальных и пренебрегают их нуждами, результаты для большинства обычно оказываются плачевными. По мнению Азимова, чересчур заботливое и непременное устранение рисков из жизни человека приводит к застою общества, в данном случае к тому, что человечество остается прикованным к Земле и не выходит в галактику, проигрывая межзвездную конкуренцию. Конечно, подразумеваемые сверхсветовые полеты вряд ли будут возможны, но полезная в целом для всего человечества роль рисков в жизни сохраняется и перевешивает соображения, связанные с их опасностью для отдельных людей и организаций. Рассмотренная автором ситуация небольшой властной группы лиц затрагивает один из древних вопросов, она применима ко многим другим случаям, в том числе к вопросу сменяемости власти.