В период гражданской войны дружина была самой сплоченной и боеспособной структурой общества. Это и предопределило военные и политические успехи Владимира. Но решать вопросы мирного строительства «под знаменем Перуна» было делом безнадежным. Образ Перуна не мог выступить для населения страны в качестве объединяющего начала. Для Владимира было ясно, что наступило время нового религиозного выбора.
«Повесть временных лет» рассказывает о Крещении Руси достаточно противоречиво. Сначала летописец говорит о посольствах в 986 г. к Владимиру мусульман из Волжской Булгарии, иудеев из Хазарии и христиан из Рима и Византии с предложениями переменить веру. Затем, под тем же годом, следует пространная «Речь философа», которая должна была убедить Владимира в преимуществах христианства. Казалось бы, вслед за этим должно произойти его крещение. Но Владимир откладывает решение до «испытания вер», которое приходится на 987 г. Вроде бы решившись принять крещение из Византии, он потом медлит и колеблется, вплоть до похода на Корсунь (Херсонес) в 988 г. После взятия города, согласно рассказу «Повести», Владимира крестят присланные вместе с царевной Анной византийские церковники. Эта версия, однако, имеет много противников среди историков.
Крупнейший исследователь наших летописей А. А. Шахматов показал, что корсунская легенда о крещении Владимира сложилась не раньше второй половины или даже последней четверти XI в. Ученый предполагает, что «Речь философа» и наставление в вере взяты из не дошедших до нас сообщений о крещении болгарского царя Бориса греками. Автором этой легенды мог быть грек-христианин, один из созидателей древнерусской церковной организации, человек, хорошо знавший топографию Херсонеса и вставлявший греческие слова в русскую речь. Рассматриваемый фрагмент «Повести временных лет», разумеется, несет в себе много ценного и оригинального, но он, по мнению А. А. Шахматова, все же вторичен и написан намного позже описываемых событий. К тому же никто из византийских историков ничего не говорит о Крещении Руси.
Существует еще три древнерусских источника, проливающих свет на историю крещения. Первый относится к половине XI в., но дошел до нас в памятниках XV–XVI вв. Это — «Слово о законе и благодати», приписываемое митрополиту Илариону. Второй из этих памятников — Житие Бориса и Глеба (или «Чтение»), написанное монахом Киево-Печерского монастыря Нестором и посвященное описанию жизни сыновей Владимира, коварно убитых братом Святополком в 1015 г. Так же как и в предшествующем памятнике, в нем не говорится ни о крещении Владимира в Херсонесе, ни о приходе к Владимиру миссионеров разных стран. Согласно этому источнику, Владимир, вдохновленный свыше, открыл истину сам. Крещение датируется в нем 987 г., а не 988 г. Третий источник — «Память и похвала Владимиру». Этот документ приписывается монаху Иакову, упоминаемому в летописи под 1074 г. Он принадлежит домонгольской литературе и сохранился в рукописях, самая древняя из которых датируется XV в. В этом памятнике, так же как и в предшествующих, говорится, что Владимир принял христианство по вдохновению свыше. Крещение отнесено в нем к 987 г. Здесь же сообщается, что «после крещения Владимир прожил 28 лет» и что на третий год после крещения взял город Херсонес. Итак, историкам совершенно неясно, когда и где крестился Владимир.
В противовес летописной точке зрения, многие историки считают, что крещение князя произошло в Киеве, где еще со времен Ольги существовала христианская община. Во всяком случае, древнейшие русские источники говорят о местных корнях христианского культа Владимира. Эту позицию в значительной степени поддерживает и обычно не обсуждаемая в академических кругах гипотеза о влиянии хазарских иудеев на введение христианства.
На протяжении всех 80-х г. X в. в Киевской Руси происходила грандиозная политическая перестройка. Помимо язычников и христиан важнейшую роль в ней играли и киевские иудеи, выходцы из Хазарии, которые через своего ставленника Добрыню влияли на верховного князя. Быть может, кому-то покажется, что в силу давности тех событий уже нельзя столь определенно указать расклад политических сил, определявших русскую историю. Но тогда восстановите в памяти горбачевскую перестройку. Кажется, что во время нее боролись демократы с патриотами. А кто победил? Кто-то третий, надувший и тех, и других. Вот примерно по такому же сценарию происходила и перестройка князя Владимира. Во время гражданской междоусобицы князь и его хазарское окружение истребило своих политических противников, а затем принялось встраивать Русь в общехристианский дом. Мы ни в коей степени не затрагиваем здесь вопрос о необходимости, важности и своевременности осуществленных в ходе этих перестроек задач. Это отдельная тема. Мы указываем лишь на реальный расклад сил, сложившийся во время проведения Владимиром двух религиозных революций. Первая — языческая — была аналогична отмене статьи Конституции о руководящей роли Коммунистической партии, а вторая — христианская — образованию «независимой» России. И там, и тут русский народ обманным путем загоняли в новую жизнь.
Чтобы устранить или хотя бы ослабить недовольство жителей Руси, вызванное насильственным крещением, Владимир старался всячески задобрить население. Он оказывал помощь нищим и больным, устраивал пышные празднества в городах, которые сопровождались пиршествами и раздачей богатств из великокняжеской казны. Это в какой-то степени примиряло население Руси с верховным правителем и его новой религиозной политикой. Однако Владимир Святославич занимался не только «приручением» жителей Руси. К этому времени относится сообщение об умножении разбоев в Киевском государстве. Словом «разбой» в древности обозначали не только вооруженное нападение «лихих людей» на мирных жителей с целью отнятия у них денег и имущества. Разбоем называли и любое выступление народных масс против сильных мира сего. Увеличение числа разбоев в период крещения населения Руси кажется закономерным явлением. Не желавшие креститься люди бежали в леса и пустынные, неудобные для поселения места. Им, конечно, приходилось испытывать всевозможные лишения и трудности. Убийство и ограбление христианских священнослужителей, а также людей, изменивших древним народным верованиям и принявшим крещение, в их глазах выглядели как нормальные действия, угодные древним языческим божествам. Владимир вначале отказывался казнить разбойников, по-видимому, надеясь мягким обращением склонить их к христианству и к прекращению враждебных действий. Но епископы потребовали от князя применения к разбойникам самых жестоких мер. Заинтересованность духовенства в суровой расправе над разбойниками как раз и указывает на то, что оно страдало от разбойничьих нападений. Тогда князь Владимир изменил свою политику по отношению к этим людям: «…отверг виры, нача казнити разбойникы».
Исследователи отмечают, что принятие христианства как общегосударственной религии было для Владимира одной из мер, направленных на укрепление внутреннего единства Руси. Но при этом забывают указать, что Владимир своей языческой реформой поначалу разрушил существовавшее до того внутреннее единство и ввергнул страну в хаос гражданской войны. Впоследствии, вводя христианство, он уже исправлял свои собственные просчеты.
После крещения Владимир, как нас уверяют, «жил в христианском законе». Летопись отмечает строительство им церквей, возведение Десятинной церкви в Киеве и т. д. Но с 998-го в летописи идет ряд пустых или почти пустых лет. В тексте так и означено: «Въ лето 6506 (998)» — и ни слова более. «Въ лето 6507 (999)» — и ни слова более. Летописец сохраняет сетку годов, обозначает движение времени, но событий вроде бы никаких не происходит. И так до года смерти Владимира, до 1015 года. На семнадцать лет, то есть на половину княжения, приходится лишь несколько второстепенных записей. О смертях, переносе мощей святых, наконец, под 1015 г. — надгробное слово, панегирик князю, а за ним — известная повесть об убийстве Святополком Окаянным Бориса и Глеба.