— А какое имя она носила, когда она была свободной женщиной? — уточнил Марк. — Туллия, Публия?
— Нет, — ответил я.
— Фульвия? — попытался угадать юноша.
— Нет, — улыбнулся я. — Феба.
Внезапно Марк снова свёл ноги рабыни, но при этом так вцепился в них, что девушка застонала.
— Мне не нравится это имя, — пробормотал мой друг.
— Очень изысканное имя, — заметил я.
— Оно мне не нравится, — повторил он, но теперь его голос стал холодным и твёрдым.
Рабыня явно испугалась. Конечно, ведь она не понимала того, чем вызвано это внезапное изменение в нём.
— Уверен, Ты знавал женщин в Аре, — предположил я, — чье имя тоже было Феба?
— Это — косианское имя, — буркнул Марк.
— Но Ты же знал или слышал о женщинах с таким именем?
— Да, — признал он.
— И разве это не симпатичное имя? — поинтересовался я.
— Полагаю, что как имя, оно прекрасно, — не стал спорить мой друг.
— Ну вот, — улыбнулся я. — Красивое имя.
— А она может разговаривать? — осведомился он.
— Честно говоря, я удивлён, что Ты только сейчас этим озаботился, — усмехнулся я.
— Откуда Ты, рабыня? — спросил Марк. — Телетус, Асперич, Табор?
— Нет, Господин, — ответила девушка. — Я не оттуда.
— Откуда Ты? — внезапно зарычал парень, рефлекторно сжав руки так, что она захныкала.
— Я с Коса, — сказала она. — Из Тельнуса.
— Это невозможно! — воскликнул молодой воин. — Ты досталась нам здесь около Брундизиума! Брундизиум — союзник Коса. Косианских женщин не должны продавать здесь!
— И тем не менее, она с Коса, — заверил я его.
— Нет! — выкрикнул он в гневе, вскакивая на ноги. — Нет! Нет! Нет!
Я всё равно нисколько не сомневался, что он и сам бы предположил вероятность этого, стоило бы только ей открыть рот. Акцент у неё был явно косианским.
— Она стала моей пленницей в «Кривом тарне» на Виктэль Арии, — решил объяснить я, — это произошло неподалёку Форпоста Ара незадолго до его падения. А потом она всё время была с Эфиальтом, и другими, двигаясь на запад вдоль реки, вслед за косианскими экспедиционными войсками. В конечном счете, вместе с Эфиальтом, она попала сюда в окрестности Брундизиума. Что касается косианских женщин, то не будь наивным. Я нисколько не сомневаюсь, что здесь найдётся немало невольниц родом оттуда. Они переходят от одного рабовладельца к другому так же легко, как и все остальные.
— Как Ты мог так со мной поступить? — закричал он на меня. — К чему эта безумная жестокая шутка?
— Не сердись, — попытался успокоить его я.
— Она косианка! — закричал Марк. — Косианка!
— Ещё несколько мгновений назад, — напомнил я, — Вы казался очень довольными ею.
Внезапно он пнул девушку, и она, перекатившись на бок, заплакала и поджала ноги, стараясь стать как можно меньше. Теперь она была по-настоящему испугана, и смотрела на того, чьей собственностью была, и кому принадлежала со слезами горя, а не радости на глазах.
— Косианка! — снова крикнул Марк, и резко развернувшись, столкнулся взглядом со мной. — Я ненавижу Кос и всё косианское!
— Хватит злиться, — бросил я ему.
Внезапно парень выхватил меч и встал над девушкой, беспомощно замершей на боку в розе эмбриона, и с ужасом в глазах смотревшей на него. Марк занёс меч над головой, и рабыня опустила голову, закрыла глаза и сжала зубы. Однако я не думал, что существовала опасность того, что он может ударить её. Он этого и не сделал. Зато повернувшись лицом ко мне, в ярости крикнул:
— Слин!
Впрочем, я не сомневался в том, что он не ударит и меня. И он этого не сделал. Лишь в бешенстве вбросил меч в ножны, и вдруг, как это не покажется странно, горько заплакал.
Девушка, извернувшись всем телом, поднялась на колени. Она испуганно, озадаченно и влюблено смотрела на него.
— Я должен был бы убить её, — всхлипнул Марк.
— За что? — поинтересовался я.
— Она — враг, — пояснил он.
— Нет, — заверил я его, — она — всего лишь рабыня, домашнее животное.
— Я могу говорить, Господин? — спросила девушка.
— Да, — разрешил я, раз уж Марк так и не захотел отвечать на её вопрос.
В конце концов, это разрешение может быть дано любым свободным человеком и действует, если оно не отвергнуто настоящим хозяином.
— Я попытаюсь служить хорошо, чтобы мой господин был доволен мной, — пообещала она и, съёжившись, испуганно опустила голову, встретив его полный ненависти взгляд.
— Я должен был бы убить тебя, — бросил он ей, заставив задрожать.
— Да, с такими способностями, — усмехнулся я, — Ты, скорее всего, не скоро поднимешься в рейтинге торговцев.
Марк озадаченно уставился на меня.
— Ты только что заплатил за неё сто монет золотом, — напомнил я ему.
Признаться, в первую очередь именно по этой причине, я столь охотно взял золото. Нет, я, конечно, не думал, что Марк мог бы убить или даже в действительности хотел убить девушку своей мечты. Однако от него можно было ожидать того, что он начнёт думать, что он должен думать об этом. Вот поэтому, я и счёл целесообразным привести ему экономическую причину, в качестве призыва к его рациональности, чтобы он выкинул из своей молодой головы эти мысли. Всё же, даже для него кормить слина объектом столь значительных инвестиций было бы, по меньшей мере, экономически неблагоразумно.
— Верно, — вынужден был признать юноша.
— Конечно, верно, — усмехнулся я.
— Но она же ничего не стоит, — заметил он.
— Правильно, но фактически, — поспешил напомнить ему я, — она пошла за сто золотых монет.
Марк только и смог, что горько рассмеяться.
— Но если Ты хочешь, — пожал я плечами, — я готов вернуть тебе твоё золото. Я просто выкуплю её назад.
Мой друг задумчиво посмотрел вниз, на стоявшую на коленях девушку.
— Ну что, идёт? — спросил я.
— Нет, — вдруг отчаянно замотал он головой, вызвав у меня улыбку.
Феба подняла голову и с надеждой посмотрела на него. Но Марк встал над ней, и, на какое-то мгновение я всё же испугался за Фебу, поскольку я никогда не видел его таким.
— Ты — животное, — бросил ей парень, — и рабыня.
— Да, Господин, — признала девушка.
— А ещё Ты — косианка, — добавил он.
— Я — животное и рабыня, — согласилась Феба. — Но у меня больше нет гражданства.
— Но Ты родом с Коса, — напомнил Марк.
— Да, Господин, — не стала спорить она.
— И в этом смысле Ты остаёшься косианкой, — заявил мой друг.
— Как пожелает Господин.
— И Ты — мой враг, — предупредил он рабыню.
— Нет, Господин, — покачала та головой.
— Ты — мой враг! — упрямо повторил юноша.
— Я — рабыни, — сказала она. — Мне не разрешено лгать. Я вам не враг.
— Я буду рассматривать тебя как моего врага, — заявил он.
— Как Господин пожелает, — вздохнула девушка.
— Я ненавижу Кос, — сообщил он ей, — и всё косианское.
— Да, Господин.
— И в этом смысле, Ты рождённая на Косе, можешь считаться относящейся ко всему косианскому, — объяснил Марк.
— Да, Господин, — вынуждена была согласиться Феба.
— А значит, я ненавижу и тебя тоже, — заявил он.
— Да, Господин, — всхлипнула девушка, и на её щеку сбежала слеза.
— Соответственно, — холодным тоном заключил Марк, — Ты будешь рассматриваться мною как животное и рабыня, косианка и как мой враг.
— Именно так и следует рассматривать меня, как животное и рабыню, Господин, — согласилась она, — ибо это то, чем я являюсь. Но почему меня даже теперь нужно рассматривать как косианку и вашего врага?
— Тебя будут рассматривать только так, — сказал юноша.
— Да, Господин, — всхлипнула Феба, и полетела на землю, сбитая с колен его пощёчиной, жестокой, полной ненависти и ярости.
Она уже не могла смотреть на Марка без страха. Но тому это уже было всё равно. Парень набросился на девушку снова и, схватив за волосы, вздёрнул на колени, повернул к себе спиной и согнул, прижав её голову к земле. И тогда он взял её, жестоко и безжалостно. Девушка вскрикнула, её руки начали беспорядочно крутиться и дёргаться за спиной.
— Я ваша, Господин! — плакала она. — Делайте со мной всё, что Вы захотите!