- Ты не представляешь, как рискуешь столь необдуманным поступком! Зачем ты цитируешь литературу, которую читал с ней?! Господи, да что с тобой, а если бы она, в конце концов, была бы не одна? – Эмили подошла к нему вплотную. – Николас, нельзя так подставляться.
- Я слишком давно её не видел. – Он положил руки ей на плечи: - мне нужно знать, каковы твои прогнозы.
Девушка показательно цокнула и закатила глаза.
- Ладно… Сначала я думала, что это диссоциативная амнезия. Теперь склоняюсь к эпохальной, хотя это обычно касается коллективной потери памяти.
- Что это значит? – он поднёс сигару к губам.
- Тотальная потеря памяти на все события прошлого, причём даже длительного периода – недели, месяца, годы и, даже, десятилетия. - Эмили стиснула губы и жалостливо сдвинула брови. - В нашем случае – это семь лет. При данном типе амнезии сохраняется самосознание и ощущение, что однажды у неё была своя личность. Мы уже сделали всё возможное, вплоть до медицинского вмешательства. Сейчас вся надежда остается на длительное психотерапевтическое лечение.
- Двенадцать! - выкрикнул Николас.- Двенадцать, мать твою, недель мы уже работаем над этой твоей психотерапией! – Он крепко зажмурил глаза и продолжил: - Извини, срываюсь. Ты можешь сказать, что вызвало такую потерю памяти?
- Как правило, тяжелый стресс. Именно поэтому я делала ставку на другой тип амнезии, но всё оказалось сложнее. Эпохальная встречается слишком редко, мне жаль, что так вышло.
- Стресс? Она же сильная девочка.
Эмили рассмеялась ему в лицо.
- Мы все ломаемся под большим давлением. Как думаешь, на сколько бы еще её хватило? Сначала вы проворачиваете аферу с рогипнолом, оставляя её в полном одиночестве, затем ты устраиваешь свои извращенные проверки на верность, заставляя человека отказываться от собственной жизни. И самое благородное – ты стрелял в неё! – Она зааплодировала. - Браво, Николас!
- Не смей меня осуждать, в нашей работе нет места жалости. Она знала, на что идёт, когда пришла ко мне! Этот чертов провал памяти случился намного позже, Эмили, намного! Причем в самый неподходящий момент. Мы были так близки к цели!
- Мне продолжать список твоих достижений? Как на счёт того, что, выстрелив в живот, ты сохранил ей жизнь? Ах да, с учетом того, что никому об этом не сказав, ты похоронил её заживо. Отправил Логана в Сент-Луис, затем Окленд, потом в Мичиган, гонял по своим грязным заданиям с города в город. Мой брат уже семь лет считает её мёртвой и приходит к пустой могиле!
Николас молча стоял, безразлично вслушиваясь в каждое слово.
- Я даже не буду спрашивать, как ты уговорил её пойти на связь с Майклом, но вот тебе эпицентр взрыва. Помнишь тот вечер, когда она, стоя перед тобой на коленях, молила не отправлять ребят на тот склад? Ладно.… Самое ужасное, что ей предстояло выдержать, это смерть матери. Они подорвали её дом, словно петарду. Думаю, после этого организм включил защитную реакцию и стёр всё, что напоминало ей о прошедших семи годах, тех самых, где она перенесла самый сильный стресс. Ты убил всех, кто был ей важен.
- Да, с её мамой получилось нехорошо, ты права.
- Тебя только это смущает?!
Он проигнорировал её вопрос.
- Знаешь, Мими, чего я не понимаю? Почему Майкл всё еще держит её при себе? Когда он заподозрил неладное, сразу активизировался, и, если он действительно всё знает, почему же не контролирует, как минимум, её передвижение? Не пытается никак помешать нам, не пристраивает к ней охрану, позволяет ей просто жить своей жизнью…
- Боюсь, за эти года он привязался к ней, возможно, даже полюбил. – Эмили пошла в дом и с ехидной улыбкой выкрикнула вполоборота: - Он сделал ей предложение, скоро они сыграют свадьбу!
- Что? – едва слышно повторил Ник. – Какая еще свадьба?
Естественно, Эмили уже не слышала этого вопроса, да и вряд ли бы хотела на него отвечать. Мужчина же чувствовал, как внутри его душа сжимается и замирает, словно давимая узлом петли. В тот момент все понимание происходящего и вера в его миссию были унесены в пропасть, оставив лишь беспросветную тьму и желание уйти, скрыться от нарастающей боли и разочарования, оседавшего комом в горле. Его враг получил не просто его объект, не какую-то обычную девчонку, но и кусочек его души, кусочек того, что было самым дорогим и неприкосновенным в его жизни. То, чем он мог играть, и ему не надоедало, то, что принадлежало исключительно ему одному.