- Какие ужасы ты говоришь, муж!
- Тихо, слушай дальше. «Меч сей, - продолжил кузнец, - выкован из лучшей руды, вытянутой из горных жил, он легок, но крепок, им ты разрубишь и дерево, и железный доспех, и камень. Рукоять его не скользит в ладони, прирастая к ней в бою, а в изгибах узора, выгравированного на клинке, живет сильный дух. Не расставайся с мечом, он защитит тебя от ран и смерти.
Ингрид слушала, затаив дыхание. Свен продолжал:
- Меч был прямой, длинный, словно солнечный луч. По лезвию пробегали багровые и ледяные искры. Скидди коснулась его, искры скакнули ей на пальцы. Мне показалось, огонь проник в ее тело, потому что она вдруг расцветилась, зарумянилась, ожили ее рыбьи глаза, заалели губы. А узор на клинке вдруг задвигался, начал извиваться…
- Что это был за узор, Свен? Кого он изображал?
- Узор изображал … - начал Свен и осекся. Ему почудился шум над головой. Хлопанье крыльев большой птицы.
Что-то белое с жутким хряском упало на камень рядом с лодкой. На Ингрид брызнули горячие капли. Она отдернулась. Тело Астрид тяжело соскользнуло с рифа вниз. Раздался тягучий плеск, белый подол развернулся, колышась по волне, тут же ушел в глубину. Свен ругнулся, толкнул жену в лодку. Рукой сотворил в воздухе знак, защищающий от нечисти. Ингрид, размазывая по лицу кровь подруги, отчаянно вопила.
V
«Драконы летят. Я слышу шум их крыльев, чувствую их дыхание в порывах ветра. Чайки приветствуют их. Я знаю. Летят драконы».
Большой насыпной остров, к которому вела был едва заметен с берега. Волны бесились, бурлили, вскипали вокруг. Тонны воды разбивались о волнорезы, взлетали фонтаны брызг.
Скидди стояла на насыпи, прислонясь спиной к причальному камню, взгляд ее был обращен на запад к беспокойному морю. Буря уверенно надвигалась. Но Скидди не собиралась уходить.
«Я знаю, он на пути домой, - она улыбнулась соленому ветру, - я чувствую».
Больше двадцати лет каждую осень выходила она на мол, точно угадывая день. Всегда вспоминала слова старой лапландки, встреченной на торжище в далекой юности. Или в другой жизни.
Скидди глядела на море. Но если повернуться в противоположную сторону и смотреть на берег, с насыпи открывался вид на поселение. Кнаупангр совершенно преобразился за последних два десятилетия ее замужества. У самой пристани тулились скромные рыбачьи домики под крышами из дерна, издали напоминая тюленье лежбище. К западу на верфи растопырился остов корабля, опутанный веревками - шпангоуты торчат, как ребра обглоданной бычьей туши.
На расстоянии полета стрелы от пристани на уступах громоздились добротные дома, принадлежавшие ремесленникам и торговцам. На севере вздымались скалы, поросшие лесом, опутанные мерцающе-белыми нитями водопадов. Из зеленой кипени вырастала острая крыша храма. С восточной оконечности городка поднимался дымок. Там был рынок.
Тринадцать лет назад, в год, когда у них родилась дочь, Ролло построил крепостцу здесь, в непосредственном соседстве с Трандхеймом, обителью норвежского конунга. Скидди жила в Кнаупангр, когда муж был в рейде. А зимы они проводили на хуторе Лесной Отрог в Трендалёге.
Скидди вспомнила родное поместье, теплую супружескую спальню, большую кровать, застланную одеялом из шкурок детенышей нерпы. Вспомнила, что приказала служанке сжигать веточки терновника в очаге с сегодняшнего дня и до момента прибытия хозяина. Даже в холоде бури почувствовала жар, пробегающий по венам.
«Лети, мой дракон, попутного тебе ветра. Пусть железной силой исполнятся руки твоих гребцов. Спеши. Я жду тебя».
- Мама!
На молу к насыпи быстро шла закутанная в тяжелую накидку девочка. Скидди оторвала взгляд от горизонта, посмотрела на нее. Едва заметно нахмурилась.
- Мама, над Мысом Духов собираются тучи! Будет шторм! – у девочки все-таки получилось перекричать грохот волн.
- Конечно, шторм! Естественно! – крикнула в ответ Скидди, - теперь сезон штормов, Гида! Как ты смогла сюда дойти при таком ветре? Быстро назад! Тебя сейчас смоет!
Словно в подтверждение ее слов в каменную стену врезался вал. Гида присела на корточки, но все равно ее окатило с головы до ног.
- Беги назад, дочка! Не мешкай! – властным жестом Скидди указала на берег.
- А ты мама?
- Я останусь, меня защищает причальный камень!
- Но мама! Ты стоишь здесь с раннего утра и вся вымокла! Если они приплывут только к вечеру?
- Гида, не спорь! Ты знаешь, я не…
Последние слова матери заглушил рокот накатывающейся волны.
- Ты не уйдешь, мамочка, - договорила за Скидди Гида, поворачивая назад, - не уйдешь, даже если со дна залива выплывет сам змей Йормунганд и поглотит поселок с рынком и верфью. Ты ждешь отца. Когда-нибудь я тоже так смогу. Ждать любимого при ветре, буре, шторме, несмотря ни на что!