- Ты обиделась что ли? – подкрался Ибрагим к валявшейся на диване Малике.
- Нет, - буркнула она.
- Я же вижу, что обиделась.
- Зачем тогда спрашиваешь?
- Просто, чтоб удостовериться, - смеялся он.
- Бараш, ну не таскай меня так больше, ну пожалуйста, - попросила она.
Он сел, упираясь о диван спиной, затылок оказался на уровне ее груди, и Мали стала играть с его волосами.
- Ты слышал, что сказала мама? «Выясняйте свои отношения», - повторила она слова матери, - так неудобно перед ней стало.
- Не понимаю о чем ты, - закрыл он глаза, наслаждаясь касанием ее мягких пальчиков.
- Сколько я не общалась с родителями, года три наверное…
- Если быть точнее, то четыре, - сказал он.
- Тем более, представляешь какого им видеть наше дурачество? У них могут появиться определенные мысли по этому поводу. – предостерегала Мали.
- Ты реально за это паришься? – удивился он.
- Представь себе!
- Я тебе вот что скажу: что человек ожидает, то он и получает. Поэтому перестань забивать свою голову всякими глупостями, ладно?
- Ладно, - ответила Мали.
Затем оставила его голову и перешла в очередное наступление, изображая, что якобы душит его. Ибрагим же в свою очередь подыгрывал и стал хрипеть и пытался освободиться от ее оков, что в принципе можно было сделать за секунду, но он продолжал борьбу, правдоподобно притворяясь умирающим.
- Что здесь происходит? – раздался недалеко от них голос Омара.
Оба «ребенка» тут же повзрослев успокоились и сели ровно. Переглядываясь, она скрывала смущение, он же давился безудержным смехом. Омар в это время изучал обоих, не зная с каких слов начать, но долго думать не пришлось.
- Мне кто-нибудь ответит? - снова прогремел его бас.
- Мы это… Играли… - оправдывалась Мали.
- Играли? – переспросил ее брат, - То есть вы такие маленькие, прямо дети, что можете позволить себе такую роскошь кувыркаться в доме родителей?
На подобное Ибрагим не смог не ответить:
- По осторожнее со словами, брат, - предупредил он.
- Я разве не прав, Ибрагим? Вы себя со стороны видели? Как вы ведете себя!
Мали вжалась в мягкий диван, понимая, что старший брат и прав, и не прав одновременно. Она не могла решить защищаться ей, или переступить в наступление.
- Сбавь тон тебе говорю. Ничего мы противозаконного не делали! Всю жизнь так дурачимся, чего ты вскипел, не пойму! Если завидуешь, то пожалуйста, делай это молча.
- Чему мне завидовать? Вашему бесстыдному поведению? Спасибо обойдусь.
В комнату зашла Сабият, желая разнять их.
- Да хватит вам кричать! Что вообще случилось?
- Случилось то, что твоя дочь как была дрянью, так ею и осталась! – кричал Омар.
Каждое слово старшего брата вонзалось в Мали невидимым, но острым кинжалом, проникая под самую кожу. Она закрыла уши ладошками, пытаясь не слышать его, зажмурила глаза из которых хлынули слезы обиды. Не видела, как Ибрагим набросился на него и нанес удар в челюсть. Не видела, как мама бросилась к ним, разнимать их. Не слышала, как Ибрагим звал ее, не чувствовала его рук на своих плечах, когда он тряс ее. Мали потеряла сознание.