— Это и есть тот гяур, который украл твою дочь? — вывел чабана из задумчивости голос Хемра Курбановича. — Парень видный… Хорошие внуки будут…
С этими словами Хемра налил себе рюмку, кивнул хозяину:
— Может, выпьешь? Легче будет… Попробуй…
Бекмурад молча покачал головой.
Хемра одним махом опрокинул коньяк в рот, поморщился и, закусывая тыквой, усмехнулся:
— А внуки-то, Бекмурад, на уруса будут похожи…
— Ты бы хоть помолчал! Если свои издеваются, что же от чужих ждать? — буркнул недовольно чабан.
— Да я ничего, — заюлил Хемра, — просто так… Может тебе жалобу написать в Ашхабад? Я помогу…
— На кого жалобу? — поднял опущенную голову Бекмурад.
— На пограничников…
— Они что — в сундук ко мне забрались или овцу из отары утащили? Чтобы надо мной люди смеялись? И так позор на все село… Узнать бы адрес, поехать и на аркане бы ее притащил!
— Прошли те времена, уважаемый Бекмурад. Дети перестали родителей слушать, творят, что угодно, покарай их аллах!..
Помолчали, слушая, как в комнате назойливо гудят мухи и где-то далеко урчит машина. Бекмурад налил гостю свежего чая. Толстяк отхлебнул, захрустел конфетой, взглянул на чабана.
— Если она далеко, то он близко… Такой позор можно только кровью смыть… А его не станет — Айнур домой вернется. Зачем она чужим людям?..
Прежде чем ответить, Бекмурад оглянулся на дверь, покосился на окна.
За это время Хемра опрокинул еще одну рюмку и лицо его еще больше раскраснелось, глаза превратились в узкие щелочки, будто он нарочно сжал их, чтобы не видеть позора Бекмурада.
— Что я могу один сделать? — хмыкнул чабан после продолжительного молчания.
— Почему один, — медленно ответил Хемра, — поможем. Аллах учит, правоверные должны помогать друг другу…
Бекмурад промолчал, а Хемра принялся с хрустом перемалывать конфеты крепкими желтыми зубами.
…Выйдя из дома чабана, пограничники долго шли молча. Потом Ширали сказал:
— Вспомнил я этого Хемра!..
— И кто же это? Уж не дядя ли твой?.. — улыбнулся Андрей.
— Ага, самых честных правил, — засмеялся Ширали. — А если серьезно, один из родственников лысого Сары — жениха Айнур. Видел его в Теджене, когда за красками ездил. Давно дело было… Как думаешь, зачем он к Бекмураду приехал?
— Посочувствовать…
— Едва ли. Говорят, часть калыма Бекмурад уже получил. Наверное, приехал аванс назад забирать. Сделка-то не состоялась. Заметил, какой Бекмурад злой и мрачный, как туча?
— Да он всегда такой. Улыбается одними губами, а глаза всегда колючие, холодные. Айнур рассказывала, что к отчиму чужие люди приезжают. И сам он то в Ашхабад, то в Ташкент мотается… Зачем это простому чабану?
— И почему он отары любит около границы пасти? — в свою очередь спросил Ширали.
— Да трава там лучше, а он на деньги падкий!
— Знаешь, он лучше всех в селе овец стрижет, ни одного пореза не сделает и под самый корень шерсть снимает. К нему со всего села овец ведут. Три рубля с головы! А то берет ножницы и в другое село идет — там работы навалом. Кругом деньги, а ему все мало. Зачем он их копит?
— Черт его знает, — пожал плечами Андрей, — и в то же время — лучший дружинник! Вот и пойми его…
Внезапно Андрей замедлил шаги, повел головой из стороны в сторону, и сделав Ширали предостерегающий жест, что на языке пограничников означало «замри на месте, будь готов!», крадущимися шагами двинулся к углу небольшого глинобитного дома, стоящего впереди.
Ширали, положив руки на автомат, напряженно следил за своим другом. Лицо его было напряженным и недоумевающим.
Подойдя к дому, Андрей на какую-то секунду остановился, потом быстро нырнул за угол…
Когда Ширали в бесшумном броске рванулся вперед, навстречу ему вышел Андрей, таща за собой двух упирающихся мальчишек.