Я упрямо карабкалась по глинистым гривам, поросшим чахлым лесом, спускалась в глубокие, но безводные овраги, карабкалась по скалам, покрытым колючим кустарником, и шагала по полянам, поросшим абсолютно сухой, шуршащей под ногами травой. Окончательно выбившись из сил, я добралась до Чатырдага. От намерения на него взобраться я отказалась из-за отсутствия воды. Год был исключительно засушливый, а Крым и в благоприятные годы сух, как перец. Одним словом, заночевала я, не осилив и начала настоящего подъема.
Острые скалы, чахлый кустарник, пронзительный ветер… Таково впечатление от первой моей ночи в Крыму. Поэтому углублять знакомство с Крымом на сей раз у меня настроения не было. Разумеется, отсутствие комфорта тут играло минимальную роль. Просто Крымский заповедник я отложила на неопределенный срок.
Дворец для Хрущева
Жара. Я шагаю по размякшему шоссе в сторону моря и мечтаю о прохладном голубом просторе. Время от времени меня обгоняют грузовые машины. В конце концов я обращаю внимание на то, что в кузове каждого грузовика — странный груз: что-то похожее на буханки белого хлеба, а сверху — железный бак литров на сто. Наконец, когда опять одна из таких машин, груженных «буханками», появилась из-за поворота, я проголосовала, шофер остановил машину, и мы поехали.
Шофер оказался разговорчивым и на мой вопрос, что за странный груз он везет, ответил:
— Строительный камень. Туф. Из Евпатории.
Я удивилась. Уж чего-чего, а в Крыму камня хоть отбавляй! Зачем его везти, да еще издалека? И услышала странный рассказ:
— Мы возим строительный туф высшего качества для постройки в заповеднике — там, где он подходит к Ялте, чуть выше ущелья, — дворца для Хрущева. Нас всего шестьдесят машин. Дорога дальняя и тяжелая: из Евпатории в Симферополь, оттуда через Кутузовский перевал, а затем по-над Ялтой по заповеднику — все серпантин с горки на горку. И так — до Ялты. Там, на горе, и строится дворец для Никиты Сергеича. Слыхал я, что когда строили для царя дворец в Ливадии, то камень — тоже туф, только серый, — брали из Гурзуфа. Оттуда морем на барже в Ливадию. Морем это близко. А нам нелегко приходится. Заправочные станции бензина не дают, вот в баке и возим с собой запас. Если сухо, то ничего. А когда туман, асфальт скользкий, то бензина может не хватить, и приходится ждать, пока кто-нибудь из товарищей выручит.
Он мне рассказал и о том, как в прошлом году Хрущев в честь президента Тито устроил «царскую охоту»: согнали со всего заповедника всех полудомашних оленей и косуль. И почти всех перестреляли. Лично Тито застрелил 28 оленей. Разве это не варварство?!
Может, он бы еще что-нибудь рассказал, но бензин вышел. И путь в Алушту я продолжала пешком.
Прошлогодний маршрут, но в обратном направлении
В Ялте я действительно попала на теплоход и отправилась морем, через Новороссийск и Туапсе, в Сочи. Следующая остановка — в Сухуми, но я предпочла сойти в Сочи и пройтись не спеша по побережью. Надо было, чтобы срок — две недели — как-то прошел! От курорта к курорту переезжала я морским трамваем (небольшим катерочком), но настоящего наслаждения красотами природы, дивным воздухом, теплым морем и чувством свободы — всем тем, что доставляло мне так много радости в прошлом году, — я не испытала. Может быть, из-за небывалой засухи, которая угнетающе действовала на все живое? Отчасти да, но не это главное.
Где бы я ни была, что бы ни делала, на что бы ни смотрела, мысли о маме не покидали меня ни на миг. Увижу ли я ее? Какая она будет? А вдруг она не сможет больше передвигаться от старости, от болезней. И я не смогу ее обнять, даже повидать? Меня за границу не пустят — у меня в паспорте пункт 39-й. Она будет ко мне рваться, страдать… А я? Что, кроме горького отчаяния, останется мне?
Но я гнала эти мысли от себя. Нет! Если Бог ее до сего дня сохранил, то не даст ей умереть вдали от меня.
Из Сухуми я могла через Клухорский перевал одолеть Большой Кавказ, а оттуда через Домбай — в Ессентуки. Но так я не протяну время. Давай продолжу свой путь до Поти, а оттуда в Кутаиси и вверх по реке Рион к ее истокам. А дальше — через Мамисонский перевал. Это, кажется, и есть Военно-Осетинская дорога. Там Шеви, очень красивая местность. Туда, я слышала, художники на этюды ездят. А одолев перевал, я посмотрю, куда идти.