И хорошо, если дяде, а не бандитом.
Иначе дело закончится тем же Фиолем, только попадет она туда не зеркалом, как невеста правителя, а в трюме, как "груз" для портового борделя.
Да и куда ей бежать? К кому?
Алета перебирала всех знакомых и начинала понимать, что все же была дурочкой. Все эти годы, пока она слушалась бонны и спорила с портнихой по поводу очередного платья для прогулки, дядя с тетей обкладывали ее, как егеря — лисицу.
Все девушки, которым она наносила визиты, были дочерьми тетиных подруг. Все молодые люди, которым она кружила головы, служили под командованием ее дяди.
У нее не было ни эра собственных денег, ни места, куда можно пойти, ни человека, к которому можно обратиться за помощью или, хотя бы, советом.
Конечно, дядя с его цветочком ничуть не сомневались, что афера с ее браком у них выгорит. Росой Лефара ее можно напоить, как только она ступит на землю Фиоля, не дожидаясь церемонии в Храме, а там… что воля, что неволя…
Постель душила ее мягчайшей периной и шелковыми простынями. На краю постели висели довольно скромные четки из очень крупного, сортового жемчуга. Всего — девятнадцать жемчужин, по числу молитв. Полная луна заглядывала в угол окна, отражаясь в миске с водой.
А что, если?.. Анеботум — лунное серебро, лунная дорога — светлое наследие Святых Древних…
Алета прыгнула сразу двумя ногами на каменный пол, стягивая с руки тяжелое статусное кольцо.
Оно было выполнено не из золота, и даже не из платины — а из анеботума. На этом настоял ее отец, когда понял, что получил во владение.
Она с размаху кинула перстень в воду, отмахнулась от брызг. Получится? Услышит? Вспомнит? Захочет помочь?
И, едва вода в миске слегка потемнела, Алета рванулась к ней всем сердцем, всем отчаянием, с молчаливым криком: "Эшери!.."
Шесть лет назад…
— Глубокий реверанс, только чуть ниже, чем перед императором, — шипела тетя, — глаз не поднимать. Вы поняли? Монтрезы, хоть и бедны, как портовые мыши, а все же герцоги. Руку подаете для поцелуя, только если он соизволит принять. И перчатку снимите, горе! Позорите меня перед титулованной родней. Чем вы слушали преподавателя этикета, хотела бы я знать?!
Они стояли в холле, огромном и пустом и девочка с любопытством оглядывала стены, выложенные мозаикой… которую давно пора было подновить и почистить. Каменный пол был весь в выбоинах, словно здесь водили коней, а высокие двери из мореного дуба потемнели, словно их достали из воды.
Впрочем, Алете скорее понравилось. Старинный замок… Не для жизни, для обороны. Фасад без украшений, узкие окна, похожие не бойницы, массивные решетки. Камень, выщербленный временем — и огненными шарами прежних осад. Одно крыло почти просело и, судя по тому, что в окнах не было света — стояло закрытым.
Все это Алета заметила, пока они ехали от портального зала ратуши в наемной карете. В самом замке зеркала не было — у Монтрезов не хватило на него денег…
Но все это было не важно. А важно то, что Монтрезы — герцоги, а она, Шайро-Туан, всего лишь баронесса, хоть и неприлично богатая. Что касается дяди с тетей, они вообще — сопровождающие лица… И никакие деньги этого не изменят.
Тем не менее — родня, хоть и не слишком близкая. Герцог Монтрез приходился баронессе кем-то вроде троюродного дяди, а маркиз Монтрез — кузеном. Почти братом. Брат — это хорошо, но… захочет ли? Протянет ли руку? Согласно неписанным правилам, баронесса первой предложить дружбу маркизу не могла.
Хотя и шипели тетя с дядей всю дорогу, что, скорее всего, Монтрезы пригласили их, чтобы под благовидным предлогом попросить денег. И пока это, вроде, подтверждалось — "благородная бедность" тут просто лезла в глаза, вопияла и просила помощи… Но ведь можно и помочь, почему бы нет. Ей не сложно, а это все же родственники, одна кровь. И боги порадуются…
Девочка так глубоко задумалась, что не заметила, как в холле появились новые лица. И только тычок в спину от тетушки заставил вздрогнуть и почтительно присесть в глубоком реверансе, "лишь чуть меньше, чем перед императором".
Не поднимая глаз, из под ресниц, Алета рассматривала своих родственников.
Герцог… Высокий мужчина с очень прямой осанкой, которая лучше всяких слов говорила — офицер. Ну, это понятно — второй сын, после мятежа оставшийся единственным и вынужденный принять титул. Первый сын — наследник, второй — защитник, третий — жрец. Стандартный расклад для любой аристократической семьи. Если есть девочка, то она идет "довеском", для укрепления связей.