На самом же деле реклама «Эконома» обычно состояла из всякой безмазухи: расчёсок, бутылок с нефтепродуктами, аэрозольных баллончиков с дезодорантами и тому подобного мусора. Но могу поспорить, что где-то в закромах аптеки, под замком, есть медленная смерть в натуральной, чистейшей, беспримесной форме, думал Чарльз Фрек, выезжая со стоянки на Харбор-бульвар в предвечерний поток машин. Мешок килограммов эдак на двадцать.
Чарльз Фрек задумался, как и когда каждое утро у аптеки «Эконом» сгружают мешок Вещества С весом в двадцать кило, откуда бы его ни доставляли — чёрт его знает, может, из Швейцарии, а может, с другой планеты, где живёт какая-то страшно разумная раса. Мешок как пить дать подвозят в самую рань да ещё с вооружённой охраной — у входа обязательно торчат крутые менты с лазерными ружьями и злобными рожами. Впрочем, у ментов всегда такие рожи. Попробуй только кто-нибудь стырь мою медленную смерть, прочёл он в голове у мента, мигом угрохаю.
Наверное, Вещество С представляет собой ингредиент любого легального медикамента, который хоть чего-нибудь стоит, подумал Чарльз Фрек. Щепотка туда, щепотка сюда — согласно тайной, эксклюзивной формуле, известной только тому то ли немецкому, то ли швейцарскому лабораторному комплексу, где Вещество С изобрели. Впрочем, он тут же передумал — ведь власти гасили или сажали всякого, кто продавал, перевозил или использовал. А раз так, то аптеку «Эконом» — все миллионы аптек торговой сети «Эконом» — быстренько разгромили бы и пинком под зад вышвырнули из бизнеса. Или хотя бы штрафанули. Скорее всего — просто бы штрафанули. У «Эконома» везде лапа. Да и кто станет громить целую сеть крупных аптек? Или давать им пинка под зад?
Они просто получают обычный товар, думал Чарльз Фрек, неспешно курсируя по улице. На душе у него было пакостно, потому как в тайнике оставалось всего триста таблеток медленной смерти. На заднем дворике под гибридной камелией с обалденно крупными цветками, которые по весне даже и не думали выгорать от ярко-красного до бурого. Запас только на неделю, подумал он. И что, когда он иссякнет? Кранты.
А ну, как у всех в Калифорнии и кое-где в Орегоне вдруг разом кончится, подумал Чарльз Фрек. Мать моя женщина.
Этот всепобеждающий глючный кошмар прогонял в голове не один Чарльз Фрек, а каждый порядочный торчок. Во всей западной части Соединённых Штатов одновременно кончалось, и все дружно обламывались, около шести утра в воскресенье — аккурат когда цивилы на свою злоебучую молитву одевались.
Место действия: Первая Епископальная Церковь Пасадены.
Время действия: 8:30 утра Великого Воскресного Облома.
— Благочестивые прихожане, и да воззовём же в сей скорбный день к Господу, и да помолим Его вмешаться в страдания тех, что ныне в жестоких ломках мечутся на своих кроватях.
— О да, о да. — Паства соглашается с проповедником.
— Однако прежде чем Он вмешается и подбросит свежий запасец…
Чёрно-белый{1}, судя по всему, заметил в стиле вождения Чарльза Фрека что-то, чего сам Чарльз Фрек не замечал, поскольку снялся со стоянки и пристроился за ним в потоке машин — пока что без мигалки и сирены, но…
Может, я типа виляю, подумал Чарльз Фрек. Блядский мусоровоз подметил, как я в чём-то просераюсь. Интересно, в чём.
МЕНТ:
— Так-так. Имя-фамилия.
— Имя? Моё? (НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ ИМЕНИ.)
— Собственного имени не знаете? — Мент даёт знак своему напарнику в патрульной машине. — А этот парень не на шутку выпал.
— Не пристреливайте меня прямо здесь, — молит Чарльз Фрек в своём глючном кошмаре, вызванном преследованием чёрно-белого. — Отвезите хотя бы в участок и пристрелите там, чтобы никто не видел.
Чтобы выжить в этом фашистском, полицейском государстве, подумал Чарльз Фрек, всегда нужно быть способным назвать имя, своё имя. Всякий раз, как тебя стопорят. Это первый признак, по которому они вычисляют, что тебя заклинило, раз ты даже сам не можешь прикинуть, что ты за хрен с горы.
Сделаю-ка я вот что, решил он, откачу-ка я на первую же стоянку — откачу подобру-поздорову, пока он своей мигалкой не полыхнул или ещё какую пакость не выкинул. А потом, когда он сбоку подкатит, скажу, что у меня руль разболтался или ещё какая-нибудь там фигня механическая.