– У меня к тебе необычная просьба, – начал он.
20.
Открыв глаза, Бэй увидел над собой светлый потолок, показавшийся знакомым. Хотел повернуть голову, но сделать это получилось с большим трудом. Рядом возвышалась стойка капельницы с полными мешками прозрачной и цветной жидкости. Бэй проследил взглядом путь тонкой трубки до своего запястья. Странно, но он не чувствовал иглы. Даже когда пошевелил пальцами руки. Паника накрыла ударом, ослепила на мгновение. Он пошевелил пальцами… или нет?! Кобейн пробовал подвигать ногами, но не чувствовал их… или даже не двигал? Пальцы ног! Ступни! Он попытался согнуть колени. Руки! Ладони, пальцы! Первые ощущения появились в районе плеч, он же смог повернуть голову? Да. Медленно, словно сигналы от мозга проходили метры, прежде чем достигали шеи.
Захотелось заорать от отчаяния!
Что с ним случилось?
Параплегия? Или он парализован, начиная с шейного отдела? Но как? Когда?
Сначала успокоиться. Начать дышать, словно при медитации. Закрыть глаза, чтобы не отвлекал чем-то знакомый потолок.
Что Бэй помнит из вчерашнего вечера?
Разговор с Ричем в баре.
Потом один родственник подбросил его на встречу с другим родственником - в квартиру Анджи в центре Вены, где Кардинал ждал его к ужину. Стол в столовой был накрыт на двоих. Сверкала белизной скатерть, на ней – дорогой сервиз, набор блестящих серебряных приборов. Как всегда у Анджи. Кики возвращалась из клиники на следующий день, чтобы пройти курс реабилитации в городе в группе именитого психолога, поэтому Кардинал перебрался на некоторое время в столицу.
Так, дальше…
Прислуживал за столом восковая кукла мадам Тюссо, Рай, одинаковый во всех его ролях – помощника, охранника, извозчика инвалидной коляски... официанта.
Герцог плохо выглядел за ужином. Значительно хуже, чем в Сэнт-Морице. Даже не поднимался из коляски. Под его глазами темнели круги, и Кардинал пару раз позволил раздражению вылиться во взгляде и в опущенных уголках рта! Он злился от того, что Кобейн пропал и находился в недоступности, удивив открытой демонстрацией недовольства. Родственники поддерживали регулярную связь, но Бэй не обязан был сообщать о своих планах и местонахождении. Он еще подумал, что реакция Анджи связана с незаконченным в Сэнт-Морице разговором, и сам вернулся к нему рассказом о цирковом прошлом Ари, даже показал фотографию с афиши. Кардинал нервно ухмыльнулся по поводу насмешки Судьбы, что информация хранилась все эти годы в нескольких километрах от его квартиры. Обещавший откровенность в Сэнт-Морице, за столом Анджи вел разговор о генотипе и диапазонах проявления действия генов в фенотипе. Как будто это было интересно Бэю! Потом распространялся о критериях отбора в свою гвардию, поясняя, что обращал внимание на скорость развития детей, связанных с Ари прямым наследованием. Что выделял физическую подготовку, способности к языкам. Память. Кардинал лил пусть драгоценную, но воду, уклоняясь напрямую отвечать на вопрос, почему именно Ари была выбрана им как носитель сильных генов. Правда, Бэй все-таки узнал что-то новое. Вернее, получил подтверждение очевидному. Перстень со скаполитом, с которого началась спираль совпадений и случайностей, приведшая к этому разговору, принадлежала именно Ари.
Когда закончился ужин, Кардинал предложил перейти в кабинет. В уютном полумраке комнаты, наполненной темной кожей, синим бархатом и красным деревом, Анджи медленно поднялся из кресла и сделал два шага к широкому креслу с высокой спинкой. На этот раз он ступал осторожно, без грации в движениях, вцепившись руками в Рая.
– Плохой день? – осторожно спросил Бэй.
– Эффект лечения оказался нестойким, – Кардинал утонул в кресле. Предложил сесть гостю. Бэй сел.
Хозяин предложил сигару. Кобейн отказался.
Коньяк. Кобейн тоже отказался.
Воды?
20
(Прим.автора... Вышло на день позже.. вчера не смогла добраться до компьютера, завтра будет 4 обновление, как и в другие недели...)
Память подсовывала записанные по привычке мелочи. На столе стоял кувшин, но Кардинал зачем-то попросил Рая принести гостю стакан свежей воды. Еще тогда Кобейну показалось это странным, но герцог как раз начал говорить об Ари Вивьен. О том, что заинтересовался ей из-за рассказов своего деда, который вырос с верой, что его рано ушедшая мать – неземной ангел, и не умерла, а следует за ним и его сестрой по жизни мягкой летней тенью. О том, что муж Ари пронес любовь к неземному ангелу через всю жизнь, превратившись в бездушный камень. Бэй выпил воду, а Кардинал за это время дошел в своем рассказе до покупки замка рядом с Инсбруком, заполненным вещами, принадлежавшими мужу Ари, Кристофу Эдлеру.