Тонкие каналы показались ей длинными щупальцами морского монстра, которого город захватил в плен хитрыми шлюзами и окольцевал пузатыми мостами.
Ей нравилась суета на улицах, пестрая смесь из велосипедов и пешеходов всех национальностей и цветов кожи. Вокруг площадей стулья террас и кафе стояли, как в концертном зале, чтобы амстердамцы, потягивая чашечку кофе или кружку пива, наслаждались картинами чужой жизни, текущей мимо. Королевский дворец оказался похожим на серый и скучный дом, зато разноцветной радугой разливался цветочный рынок. Вдоль каналов сновали лодки, к каменным мостовым были пришвартованы плавучие дома, и вдоль улиц торчали железные грибы – Амстердамчики, защищавшие машины от падения в каналы и пешеходов от машин. Смешными показались Ане мясные шарики и крокеты, хрустящая корочка которых взрывалась вулканом, вываливая на язык ничего не подозревающего туриста горячую лаву жидкого содержимого. Любимое лакомство голландцев – лакричные конфеты-дроп, разной степени мягкости, от тянучки до леденца пахли лекарствами. Шоколад можно было насыпать на бутерброд. А селедку следовало есть, запрокинув голову, схватив рыбину за хвост и направляя себе в глотку. Зато ячменную водку пробовать – согнувшись пополам, потому что рюмку наполняли так полно, что сложно было поднять, не расплескав напиток, а это считалось дурным тоном.
Когда Ана переполнилась впечатлениями, замерзла от промозглого ветра и попросилась в тепло, Илзе повела ее обратно к кафе мимо открытых писсуаров и секс-шопов, приправляя рассказ пикантным тонкостями применения предметов, выставленных в витринах. Ана хоть и отворачивалась, но запоминала, что видела и слышала, чтобы потом нарисовать Гае и вдоволь посмеяться с ней во время девичьих посиделок.
У входа в бар Илзе увидела Тома в компании каких-то старых друзей и осталась с ними на улице, а Ана направилась к Ларсу и Мирну, которые сидели в углу помещения спиной к проходу.
Девушка подошла и облокотилась на соседний столик, желая подшутить, но первые же услышанные ею слова ударили под колени, заставляя упасть на ближайший стул и застыть, не выдавая своего присутствия.
Сводные братья разговаривали на языке Долины, поэтому не сдерживались и не принижали голосов. Наверное, не обошлось без влияния спейс-кейка, которым грозился накормить их Том, или магических грибов, которые предлагали вывески на стенах. Какую гадость попробовали обычно осторожные Скользящие, чтобы разговаривать об особенностях наследования короны и правилах Отбора в совсем другом мире?
– Я набью тебе рожу, когда ты коснешься Кайры… – эти слова Мирна заставили Ану упасть на стул и начать подслушивать.
8
– Этого трудно будет избежать, женившись.
– Сдохну я, когда это случится.
Мирн был пьян или обкурен, Ана никогда не слышала его голос таким низким и глухим, не видела, чтобы он опускал плечи рядом с Ларсом и говорил с ним в подобном тоне.
– Брось, Мирн. Ты знал, что это может случиться, еще когда мы были детьми.
– Знал!
– И давал мне клятву верности.
– Давал! Но разве это спасает от боли и черной ревности?
– Ты просто пьян. Улетел на Третью луну от пирога и вообразил себя влюбленным до неба в наследницу Рассветных. Что-то твои жгучие итальянки на нее совершенно не похожи! – Ларс смеялся. Он не верил словам брата, не замечал его боли, сквозившей сквозь дурман. Железный Пес.
– Потому и не похожи, я даже имен своих жгучих итальянок не запоминаю. Если ты даже этого не понимаешь, что ты вообще понимаешь в любви? – Мирн толкнул Наследника плечом.
– Я люблю Ану. Достаточно для понимания предмета.
– Но при этом собираешься жениться на другой?!
– Если заставят обстоятельства, то да.
Опьяневшей и улетевшей на Третью луну чувствовала себя Ана, причем без сердца. Оно вывалилось на грязный пол голландского бара, под ноги в грязных ботинках, каждую минуту грозивших его нечаянно раздавить.
– Может, обменяемся любимыми? – хохотнул Мирн, но рука Ларса тут же вцепилась ему в воротник, заставляя выпрямиться над столом. Веселье Наследника закончилось.
– До Аны ты не дотронешься! Запомни. Ни ты, никто другой!