– Остынь Ларс, – отпихнул руки брата Мирн, – она мне как сестра. Я никогда ее не обижу. Ты сам готов это сделать. Не думал, как она примет твою женитьбу?
– У нее не будет выбора, – голос Ларса был похож на рычание раздраженного хищника, а у Аны закончился воздух.
Она открывала рот, пыталась дышать, но ничего не получалось. Слишком важным было сначала услышать, что прозвучит за соседним столом, а потом можно снова вздохнуть. Если получится.
– Похоже, что выбора, прежде всего, нет у тебя.
– Да. Его, прежде всего, может не оказаться у меня! А значит, и мне, и вам обоим придется принять его последствия.
– Не боишься, что Ана выкинет что-нибудь от обиды? Например, просто исчезнет?
– Боюсь, – признался Наследник. – Поэтому, как только мы вернемся в Долину, я возьму ее на праздник Урожая, и она сразу же станет моей.
Мирн покачал головой.
– Больше не боишься непредвиденных последствий?
– Нет. И помолвка во время праздника Урожая не закрепляется ни магически, ни законами, так что не станет препятствием браку с Рассветной, если он понадобится.
– Жестоко, Ларс. Что станет с Аной, когда она узнает правду?
– Примет все, как есть. Я стану ее первым мужчиной, это закрепит привязку настолько, что она не сможет уйти от меня или быть с кем-то другим. До окончания Отбора у меня достаточно времени, чтобы найти возможность сделать наш союз настоящим, или убедить Ану в причинах моих поступков. Ко всем теням! Ана должна понять, что останется самой главной женщиной для меня, даже если мне придется выбрать Рассветную. Понять и принять!
– Как же Кайра?
– Для нее, как и для меня, это, прежде всего, династический брак.
– Но на вас тоже действует привязка.
– Она никогда не была такой сильной, как с Аной. Значит, скорее всего, исчезнет после окончания Отбора.
– Значит, пройдет и с Аной...
– Нет! – снова рык вместо голоса. – У нас настоящие чувства.
– Может, следовало спросить сначала меня?
Ане показалось, что она закричала на всю Голландию, но на самом деле издала едва различимый писк. Но и его оказалось достаточно, чтобы оглушить двух людей в шумном баре, настолько резко развернулись к ней Ларс и Мирн, растеряв все признаки опьянения.
– Спросить, что я к тебе чувствую, – срывающимся на шепот голосом закончила она.
Глаза казались сухими пустынями, веки царапали их, словно катали под ресницами песок.
А потом Ану накрыла ярость, требовавшая мгновенного выхода. Удар кулаком, и она почти попала по скуле Ларса. Пинок ботинком, и треснула ножка стула под ним.
Еще один удар, по плечу, такой сильный, что отбиты все пальцы. Почти драка переросла в шумную сцену. Ана безобразно кричала и сопротивлялась, пока Мирн силой вытаскивал ее на улицу. Под изумленные взгляды засунул в машину такси, которую поймал Ларс, и прыгнул туда сам. Наследник ехал обратно в гостиницу рядом на мотоцикле.
Сколько грязных слов и обидных оскорблений нашлось на разных языках! И Ана сыпала ими, как каплями острого жгучего дождя из открытого окна на потеху прохожим. У нее получилось вывести из себя Наследника, рванувшего вперед раньше, чем таксист высадил невменяемую пассажирку.
Все боги и духи! Какой наивной нужно было быть долгие годы, чтобы даже не задумываться, что означает слово Наследник! Что это не прозвище и не шутка, а положение, лишающее выбора. Но здравому рассудку не осталось места в разорвавшейся в клочья душе. Ана потеряла самое дорогое и потерялась во всех мирах. Вот только слезы лились не жалкие, а злые, вместо нытья и стенаний изо рта вылетали грязные ругательства. Ей не хотелось прятаться со своим горем в тихом углу, хотелось кричать о нем. Мерзким, визгливым голосом. Что она и делала каждый раз, когда Ларс совершал попытки к ней подойти или заговорить. Или искала его сама, поджидая в коридорах или рядом с рестораном, где было побольше народа... К вечеру следующего дня даже Железный Пес потерял терпение. Ана понимала, что ведет себя достойно больницы, из которой ее в юности вызволял Наследник, но не могла остановиться.