Отказавшись от помощи Аны, Ларс отправил ее на аукцион, на котором были заявлены к продаже ювелирные украшения и неограненные редкие камни. Она обрадовалась возможности вырваться из гостиничного номера и красиво одеться, поэтому и провела полдня в дорогих магазинах. Результатом стал образ блистательной блондинки – на Ане был парик, высоченные каблуки, яркое платье-чулок с разрезом до середины бедра. Чтобы через глубокий вырез, прикрытый прозрачной тканью, не было видно знаков, Мирн замазал татуировки Аны, пока Ларса не было в номере. Наследник исчез еще рано утром, заявив, что придумал, как добраться до камня Ракшивази, и по его коротким фразам и колючим взглядам становилось понятно, что он настроен решительно. Окинув себя довольным взглядом, Ана накрасила губы алой помадой и отправилась на аукцион.
Ей всегда нравилась игра с переодеванием, и за долгие годы лицедейства она накопила целую коллекцию имен и образов, которые наполнила характерами из жизни и фильмов. Так притворство превращалось в игру, и в нем не чувствовалось фальши.
После времени, проведенного в Долине, Ана вдруг поняла, что очень соскучилась по миру Земли. Он мог бы казаться сложным – с машинами, самолетами, небоскребами, яркими вывесками и праздничной иллюминацией, компьютерами, сотовыми в руке каждого прохожего и всемирной сетью, но почему-то радовал своей простотой. В нем она могла легко раствориться и слиться с толпой. В то время как Красная Долина с примитивным укладом жизни стала изнуряюще сложной, поймавшей Ану, как глупую муху, в густую сеть тайн и интриг.
И если будущее казалось запутанным, стоило вдоволь насладиться настоящим.
Почувствовать себя молодой Круэллой без ста далматинцев или Скарлетт О’Хара, готовой сразить весь мир. Яркой, уверенной в себе и своей красоте женщиной, шагающей по жизни на пятнадцатисантиметровых каблуках и способной без сожаления потратить полсотни тысяч фунтов на драгоценные камни.
Искупавшись в восторженных мужских взглядах и совершив удачную покупку, Ана направлялась к выходу, когда ее внимание привлек застывший недалеко от прохода человек. Потребовалось несколько мгновений, чтобы в молодом мужчине в дорогом костюме и со статью, достойной самого Аларика Закатного, узнать парня из дождливого леса.
Чего стоило Ане не слететь с каблуков!
Не покраснеть до цвета собственного платья! И шагать в образе, уверенно выдвигая ноги в вызывающе высокий разрез платья!
Дризеллой пройти мимо, не глядя на недоуменное мужское лицо.
О’Харой дойти до двери, чувствуя прожигающий насквозь пытливый взгляд.
Чтобы потом броситься бегом прочь, снимая по дороге туфли, и из самоуверенной яркой хищницы превратиться в испуганного кролика.
В гардероб за пальто... Босиком в тонких чулках к застывшему у входа такси. В машине прижать похолодевшие от волнения руки к горящим пламенем щекам. А потом к груди, из которой выскакивало обезумевшее сердце.
Мужчина смотрел на нее своими карими глазами, в которых разливалось золотое солнце, словно узнал и в тоже время боялся обмануться. Ана прошла так близко, что обожглась, почувствовав жар его тела. Невозможно? Значит, это была реакция ее собственного тела?
Невозможно! Ее узнать было невозможно.
Встретить этого парня на аукционе – сумасшествие.
Все тело дрожало и зудело, требуя… чего?
Ана не успела найти ответ на этот вопрос, потому что пришло сообщение на телефон (зачем подпрыгнуло глупое сердце в груди?). Сообщение было от Мирна, он писал, чтобы она не возвращалась в гостиницу, а срочно ехала по другому адресу, где находились вещи и дальнейшее инструкции.
Через час Ана шагнула в страшный сон.
Маленький домик, куда ей надлежало приехать, располагался в пригороде, и рядом с ним пустовало несколько зданий на продажу. Грязный фургон с заляпанными номерами темнел на соседней улице. Мирн и Ларс находились внутри, на столике валялись шапки-чулки с прорезями для глаз и в соседней комнате дрожал от страха восьмилетний сын Ракшивази.
Ана зашла внутрь, когда Ларс разговаривал по телефону с отцом ребенка, безобразно угрожая, обещая прислать запись мальчика и после этого еще раз обсудить условия сделки. Железный Пес с шестеренками вместо сердца разговаривал бы подобным образом!