Тяжело опустившись на ближайший стул, Ана слушала разговор. Она поднялась, как только Ларс оборвал связь и раздался звук отправленного сообщения, требуя показать видеофайл. Даже если Наследник собирался отказать, то не успел, потому что девушка выдернула телефон у него из рук и нажала на просмотр. Испуганный мальчик с повязкой на глазах был привязан к стулу и обращался за помощью к отцу.
– Зачем?!
Слезы брызнули из глаз, размазывая густо нанесенную тушь с ресниц, накрашенный вызывающе яркой помадой рот наверняка казался рваной раной. Ларс раздраженно выхватил из ее рук телефон и отошел на пару шагов в сторону.
– Это первые пять минут после приезда сюда. Мальчишка уже знает, что с ним ничего не случится, – огрызнулся он.
– Так нельзя! – не слишком убедительный получился аргумент, но других у Аны не нашлось. – Зачем так?
– А как иначе, Ана? – Ларс развернулся к ней.
Он так напоминал сейчас своего отца во время разговора на вершине дюны. Та же решимость сверкала во взгляде и несгибаемая уверенность в собственной правоте слышалась в голосе.
– Мы никогда раньше...
– Я не хотел рисковать тобой, а времени вникать в особенности охраны дома и сейфа у нас нет. У нас совсем нет времени, Ана.
– Мирн, – она обернулась, ища поддержки у друга.
Медведь прятал свои эмоции за маской непривычного равнодушия, за которым могло скрываться что угодно. Он пожимал плечом, но отводил в сторону глаза.
– Так нельзя, – снова повторила Ана.
– Что значит пятиминутный страх одного мальчишки по сравнению с жизнями детей, погибающих в нашем мире? Ты сама их видела Ана, считала холщовые мешки. И смотрела в глаза тех, кто терял надежду.
– Это не оправдание!
Желание плакать пропало внезапно, а вместе с ним и желание выглядеть несчастной, жалкой и раздавленной ситуацией. Ана выпрямила плечи и высушила рукавом куртки слезы. Зло растерла щеки, надеясь, что не стала похожа на воинственного индейца.
Следивший за ней Ларс заговорил уже не обвиняющим, а объясняющим тоном.
– Чтобы усилить нашу позицию, нужно за короткое время собрать много сильных камней.
– Нашу? – вскинулась Ана. – Позицию ты собираешься усиливать свою. А пять минут страха ребенка могут обернуться его искалеченной на всю жизнь психикой. И не обманывай ни меня, ни себя, что мальчик не трясется сейчас от страха, сидя один в комнате, прислушиваясь к голосам на незнакомом языке, на котором кричат за стеной его похитители. Если у тебя нет шанса для Отбора, может, стоит с честью принять поражение?
– Поражения не будет, – стиснув зубы, ответил Наследник.
– Почему ты так уверен, что должен победить? Что именно ты способен изменить судьбу людей в Долине?
Мирн выпрямился и напряженно замер, переводя внимательный взгляд с Ларса на Ану.
– Потому что я не рвусь стать Избранником только ради власти и осуществления мечты целого рода Шахрейн, как Даган. Не играюсь и не красуюсь собой и своим даром, как Дэш. Я хочу изменить жизнь людей в Долине. И сделаю это, даже если у меня не получится вскрыть секреты Аль Ташида. Как Король и Избранник – объединив Королевскую власть и Совет.
В пыльной комнате пустующего дома прозвучали уже знакомые Ане слова. О чем-то подобном говорил на вершине дюны Аларик, а значит, Король вполне мог гордиться своим сыном, разделявшим мечты отца.
– Обмен состоится уже завтра. Ты знаешь, что я не причиню вреда ребенку. Он смотрит телевизор и скоро получит попкорн, бигМак и мороженое. Видео было необходимо, чтобы подстегнуть Ракшивази и полицию к быстрым действиям. Я все продумал.
Ана развернулась к Мирну.
– Ты поэтому на это согласился? Купился на слова – я все продумал?
Мирн снова отворачивался, и Ана понимала, что это значит. Сводный брат был не согласен с выбором способа получения камня, но покорный клятве верности остался рядом с Наследником.