– Политолог Балу, – хмыкнула Ана и хотела добавить аргументов против стройных оправданий монархии, когда прозрачное полотно внизу вспыхнуло огромным брильянтом, на который упал луч света, разлетевшись цветным дождем на его гранях, и из этого ослепительного фейерверка вынырнули всадники и всадницы на светлых конях.
Их появление встретил восторженный гул, крики толпы и веселая музыка. Воздух над гостями взорвался яркой вспышкой, и на Рассветных полился золотой дождь.
Когда всадники проехали в сторону ожидавших их приближения Короля и Старейшины Совета, из портала появились люди на темных лошадях и обоз с вещами.
– Они действительно красят шкуры лошадей в светлые тона? – неприветливо спросила Ана, не отрывая взгляда от Рассветных под золотым дождем, который перемещался вместе с ними по полосе следования к дворцу и Королю.
– Да. И это очень дорогое удовольствие, поэтому наличие белого коня кричит о статусе и положении в обществе громче всех титулов и богатств.
Золотой дождь окутывал гостей в сверкающий шлейф, но разлетался в дребезги, коснувшись тела или одежды, не оставляя следов. Но, наверное, он их слепил, подумала Ана, вернее, пожелала, чтобы так было. Наконец, драгоценная иллюминация закончилась, и Рассветные замерли напротив Закатных.
Разве можно с такого расстояния оценить чью-то красоту? Но зрение Аны уподобилось зрению орла, с которым она летала в своем видении. Изящные линии фигуры принцессы подчеркивала одежда, роскошные золотистые волосы были собраны в высокий хвост. Тонкий обруч сверкавшей на солнце диадемы удерживал крупные кудри от падения на лицо. Кайра легко гарцевала на белоснежной кобыле (красных глаз альбиноса с такой высоты видно не было) и среди белоснежного эскорта Рассветных казалась драгоценной жемчужиной.
Услышав тихий вздох, Ана повернулась к Мирну и увидела, что он тоже наблюдает за принцессой, ловит каждое ее движение, следит за каждым жестом. С крыши невозможно было разобрать разговоры, но обоим казалось, что звонкий смех и легкий, как весенний ручей, голос слышны сквозь шум, гомон и музыку торжественной встречи.
– Как такое могло случиться, Мирн? – тихо спросила Ана, не отрывая взгляда от Кайры, принимавшей подарок от Ларса.
Бастард Аларика понял ее вопрос и начал ответ с усмешки.
– Моя мать была кружевницей и плела искусные украшения для платьев Королевы. Так что мы жили среди слуг дворца. Потом я стал признанным бастардом Закатного Короля, но до двенадцати лет меня обучали при Рассветном дворе. А у некоторых идиотов детская влюбленность с годами не проходит.
Привычный голос был непривычно грустным и серьезным.
– Может быть, это тоже привязка? – мысль завладела Аной, заставляя оторваться от сцены внизу и посмотреть на Мирна. – У тебя есть дар, причем сильный. Почему ты не участвуешь в Отборе?
– Меня никогда не привлекало войти в Аль Ташид и стать спасителем мира.
– Мирн, почему? – настаивала Ана, и он сдался, криво улыбаясь.
– Клятва верности Наследнику была условием для официального признания Алариком. Моя мать верила, что выбирает таким образом своему сыну лучшую долю. Мне было шесть лет, у нее уже болели руки, поэтому, потеряв место кружевницы, она стала прачкой и боялась, что нас скоро прогонят из дворца.
– Не понимаю, объясни!
– Аларик признавал меня своим сыном, оплачивал содержание моей матери и мое обучение у Рассветных с обещанием забрать к себе после двенадцатилетия, но платой была клятва верности брату, которая лишала меня возможности участия в Отборе. Сила моего дара принадлежала с этого момента Наследному Принцу.
– Мне жаль... – прошептала Ана.
Встреча внизу закончилась, вернее, основные участники скрылись внутри дворца.
– Мне – нет, Ана.
– А что, если ты тот самый Избранный, который может раскрыть секрет Аль Ташида? – Ане хотелось добавить – вместе с Кайрой в виде Избранницы, но она во время остановилась.
– Да брось ты, – отмахнулся Мирн. – Я даже не верю, что там есть что вскрывать, если за столько столетий ни у кого не получилось.