«Видите, какому бездомовью…»
Видите, какому бездомовью
Отдаем и жизни, и сердца!
Ничего не выстрадать любовью,
Ничему не верить до конца.
Господи, от края и до края
Над страною нашей власть Твоя
Милуя, без гнева, не карая,
Правишь Ты пределом бытия.
Год за годом, пламенем палимы,
Пламенем гордыни и тщеты,
Ничего Тебе не принесли мы,
Кроме беспредельной нищеты.
1987
«Меня застрелят на границе…»
Меня застрелят на границе,
Границе неба и земли,
Душа всполохнутою птицей
Растает в северной дали.
А тело в смертное оденут,
И в землю колышек вобьют,
Но не пойму, куда же денут
Последних несколько минут,
Когда, друг друга узнавая,
Соединятся на крови
Земля горячая, живая
И дар божественной любви.
То будет час перед рассветом.
Погаснет на небе звезда,
Путеводящая на этом
На белом свете, и тогда —
Тогда в какое-то мгновенье
Меня коснется благодать,
И тайной горечи движенье,
Что ничего не досказать.
1984
«Когда заслышу русскую речь…»
Когда заслышу русскую речь,
То даже не оглянусь.
Чего страшиться и что беречь —
Безмолвия не боюсь.
Востоко-запад, Иерусалим,
Нагроможденье скал,
Времен, наречий, — зато над ним
Небо — чего и ждал.
Сосредоточенно углубясь
В историю, ищешь свет
Иных времен и меж ними связь,
И видишь, что связи нет.
Совсем забуду родной язык,
Его корней торжество.
Пустыне нужен звериный рык
И более ничего.
Твердыня каменная древней,
Прочнее и царств земных,
И Божий Глас высоко над ней
До времени не затих.
А там, на западе, меркнет свет,
Что в полдень сводил с ума.
Как хищник лапами, следом в след
Приходит с востока тьма.
1989
Встреча
Откуда бы это — привязчивое наважденье —
Цветные блики, и запах свеч, и каминный чад…
В наше-то время какое может быть пенье,
И плач младенца, и никто не придет назад.
Все что-то не помню… была какая-то встреча,
Нешумный круг… нет, это завтра, потом,
потом…
Вот мы и собрались, скажу, здравствуйте,
добрый вечер,
Страшный Суд отложен, да мы его подождем.
Еще подождем друзей, подождем любимых,
Нелюбимых тоже, любящих нас, родных,
Еще умерших, еще путешествующих,
невозвратимых,
Имена же Ты, Господи, знаешь их.
И никто из нас не придет назад, никогда
ниоткуда
Никуда не вернется, потому что некуда, потому
что нет
Дальнего берега, и разве что чудо,
И мы увидим нездешний, ушедший свет.
А мы соберемся здесь, нет, Господне Имя
Нас соберет, и тогда-то мы воспоем —
Славься, славься, небесный Иерусалиме,
Господен свет и последний дом.
1989
Гали-Дана Зингер
Как лорд Байрон, z"l[13], вставший на сторону палестинских беженцев, поздравил себя по телефону в праздник Суккот Подражание Адель Кильке
Хайям, гример и краб
гуммиарабик зуммер
растянуто стозево лае
тогда скажите живший дважды умер но не
увидел Иерушалаим.
Так умирает раб.
Заткнись. Неверно перейдя дорогу
я не в ладах с полицией родной.
Двойная жизнь и смерти не одной
И не одна — то корчит недотрогу.
Никто не скажет умирает раб
Никто не скажет даже живший дважды
И вытиравший ноги у порога
не знавший жажды умерший от жажды
Омар твой между прочим был араб
вне времени есть время для этрога
все умерли неверность умерла и верность
и не жившие не разу
но ты такую подцепил заразу
что потерял умеренность и скверно-
и-словием растягиваешь фразу
на две свои бессмертнейшие жизни
и каждая из них в своей отчизне.
На личности переходящий сразу
ты сам таков. Так умирает раб.
Перечисляешь мирт лулав этрог и ива
иива жадная до слез твоих струя
прощанье не ко времени струя
на пять дней опоздавшее сопливо
звучит свое последнее иива.
Так умирает раб.
Арба кебаб рубаб.
В расизме рифмы столь неприхотливы
когда волнуются желтеющие ивы
гуммиарабик стелется за мной
вот я улитка с ухом за спиной
русизмы тянут за собою кущи
переносной диаспоры носилки
передвижная выставка мощей
когда бы не евреем был Кащей
он отразил бы нам момент текущий
в котором нету щей и мало гущи
и до смешного много овощей
патриотизм как водится квасной
и нос диаспоры переносной.
Все то что за тобой тебя не против
как ухо выросло ответив на гудок
встречающий тебя на повороте
с тремя ушами разными Видок
приписывает к золотушной роте
паломников где каждый не ходок
но в то же время не жилец
на деле
ты сам из тех из них из той артели
где умирают вне своей постели
и подневольной смертью увенчать
пытаются бессмертия печать.
вернуться
13
z"l 
(зихроно ли-враха — благословенной памяти,