Али проще смотрел на вещи. Панка поразила его воображение и заполнила его целиком, вытеснив все, что там помещалось ранее, и не оставив места ни для чего иного. Али хотел спать с панкой, и немедленно. Победа над Ираком и вторжение в Баку отодвинулись в туманную сумеречь второго плана.
Али перестал бывать на занятиях, не показывался в школьном буфете. Его видели озабоченно рыскающим по городу, заглядывающим в сомнительные пивные. А панка разъезжала по городу на своем велосипеде, и мало кто обращал на нее внимание. Но дороги их — одержимого перса и человекоподобной панки с татуированными висками — пересекались: они вместе ели пиццу в «Зеленой шляпе» — главной пиццерии города, потом пили кофе с пахлавой в арабской кофейне «Касба». Вечером того дня Элиша встретил Али на набережной. Ветер и дождь отогнали туристов от моря, и Али одиноко шагал, плечом к ветру, сунув руки в карманы мешковатых парусиновых штанов. Вода хлюпала в его синих матерчатых чувяках, напяленных на грубые верблюжьи ноги степняка.
— Ну, как? — поравнявшись с Али, спросил Элиша.
— Еще нет, — мрачно сказал Али и прошел мимо.
Он появился в школе дня через три. Освобожденно улыбаясь, глядел он на Элишу, подошедшего к нему.
— Все, — сказал Али. — Вогнал. Прямо в сердце.
Панку больше не видели в городе; может, она ушла куда-то. Впрочем, никто ее и не хватился.
Сергей Рузер
Перед заходом солнца
Мистерия
Действуют
Четыре сына:
Мудрый
Зловредный
Невинный
Не-Умеющий-Спросить
Неизвестный
При входе в зал зрители покупают программки, куда, помимо списка действующих лиц и исполнителей, включены фрагменты знаменитого текста[20], дабы даже человеку случайному было ясно, о чем идет речь. В качестве темы для медитации особо выделен отрывок ПРО ЧЕТЫРЕХ СЫНОВЕЙ.
Тяжелый бархатный занавес уже поднят, но сцена пока что пуста. Впрочем, когда дают боковой свет, то в глубине ее можно различить второй, вспомогательный занавес. За ним — полупрозрачным — возвышается деревянный помост, а на помосте — стол, вокруг которого застыли в напряженных позах трое мужчин.
Приглядевшись, мы понимаем, что это:
Мудрый — в приличествующих случаю праздничных одеждах;
Зловредный — из провокационных соображений держит в руках иллюстрированное «Жизнеописание Тита»;
и Невинный. Лицо его сияет, а туловище слегка наклонено вперед. Все в нем выражает готовность немедленно служить. На бескозырке большими серебряными буквами выведено: «Невинный».
Трое эти тоже полупрозрачны, и потому не только меж, но и сквозь них можно видеть гористый, почти швейцарский пейзаж задника, где солнце готовится спуститься в ложбину между двумя хребтами. Длится, длится предзакатный час.
Слева, над сценой, написано синим по белому: «НАРОДЫ МИРА! ВСТРЕТИМ ПАСХУ 574… ГОДА В ИЕРУСАЛИМЕ!» На протяжении всего представления лозунг этот будет обеспечивать единство времени и места. Пятно свежей краски вокруг последней цифры свидетельствует об изобретательности художника, сумевшего использовать оставшееся от прошлого сезона полотнище. Новое обошлось бы недешево.
На авансцене появляются Неизвестный и Не-Умеющий-Спросить. Они похожи друг на друга, как два брата, разве что Не-Умеющий-Спросить не знает покоя, а вот Неизвестный, наоборот, собою владеет совершенно. Через плечо у него планшет с блокнотом, в который по ходу действия он то и дело заглядывает.
Неизвестный
(указывает в сторону трех, застывших на помосте)
Ну, что я говорил! Как видишь,
Все к сроку собрались. Иначе Быть не могло.
Не-Умеющий-Спросить
Ты хочешь
По новой впрячь в застрявшую беседу
Обоим надоевшие резоны?
Неизвестный
Нет, что ты, что ты. Просто не пойму,