Точно, гонка. Это – тоже гонка. Только теперь Скоргола не трофей и не мобиль, а сама дорога. Как говорил граф, передав листок с именами, после того как Скоргола ничем не выдал своего удивления? «Это гонка, Скоргола. Власти, денег, влияния, вооружения... Жертвы неизбежны».
– Аланнис... Нам надо поговорить.
– Разве не видишь? – отмахнулась женщина, улыбаясь всем и каждому, кроме Скорголы. – Я занята, я собираюсь веселиться.
– Аланнис.
Скоргола не умел ругаться и не умел спорить, но когда выпивший (и когда успел?) господин, спутник Аланнис, попытался «поставить его на место», тот вспылил – и наговорил всякого. В том числе, предложил выйти прямо сейчас и разобраться – немыслимая глупость!
Но господин внезапно попятился, мгновенно протрезвев.
– Это вы, Скоргола, простите... Не узнал вас сразу...
– Да-а-а, – презрительно глянув в сторону господина, протянула Аланнис. – Я хвасталась тобою. Говорила разное. И никак не думала, что это однажды сыграет против меня.
Быстрее, чем она успела возмутиться, Скоргола вытащил ее на балкон. Подобные вечера всегда устраивают на вторых или третьих этажах, в залах с балконами, чтобы господам и дамам не приходилось выскакивать освежиться во двор. Любоваться видом ведь гораздо приятнее, да и не натолкнешься на дворовых слуг...
Прием только начался, и на балконе еще было пусто.
– О, мы наедине, – насмешливо произнесла Аланнис. – А как же та милая девочка?.. Юная прелестница и ее страшный-страшный муж – что может быть более избито, чем эта история?
Ее шутки и поведение все равно ошеломляли Скорголу. Как всегда, он не сразу подобрал слова.
– Что поделать, никто не пишет историй о шлюхах.
Грубо. Аланнис хмыкнула, словно оценив, абсолютно бесстрастно.
– Скажи мне только одно, богиня моя, – на губах вновь чувствовался вкус уксуса. – Как ты могла оказаться столь мелочной, чтобы жаловаться Келестину и мстить через него? Я думал, ты устроишь все сама. Заставишь страдать меня или навредишь Делии, но так...
– О чем ты? – приподняла бровь Аланнис. – Не в моих правилах мстить бедным юным овечкам. Да и я слишком счастлива и довольна жизнью, чтобы тратить время на такую ерунду.
Странно, но Скоргола поверил. Но так же быстро, как и проявилась, честность Аланнис исчезла. Вместе с серьезностью.
– О, да ты никак посчитал себя... хм, удивительным? Настолько, что я побегу плакаться твоему патрону? Брось, Скоргола, – она протянула руку и коснулась его щеки, – ты, конечно, единственный в своем роде, но... Келестин спросил о твоем самочувствии, и я рассказала, насколько все прекрасно. Наш мальчик влюбился, надо же! – она звонко рассмеялась, но вдруг осеклась. – Только не говори, что ты не знал о Келестине.
– Я догадывался, но считал, ты не из тех, кто действует так...
– Так, как попросят, – закончила Аланнис за него и криво усмехнулась. – Но он все-таки мэр, сам понимаешь... Право на одну просьбу у него было. Одна просьба – одна ночь... Ты тогда был сам не свой, а Келестин лишь хотел, чтобы ты приятно провел время.
Внутри у Скорголы – пустыня. Жар давит, жар подавляет, горячий песок забивается в рот и ноздри. Но Скоргола все же спрашивает:
– А дальше?
– Слишком много откровений в один вечер, – опять смеется Аланнис. – Этого, мой милый, ты не узнаешь никог...
– Аланнис! – Скоргола хватает ее за руки и с трудом подавляет второй крик. – Ответь мне. Сейчас.
Аланнис продолжает молчать и улыбаться, щуря глаза, холодная, но очень-очень близкая. Ее странное поведение, ее дурачества и игры, смех, специи и кофе прячутся там, в этой улыбке, но Скоргола – он никогда не мог ее разгадать.
Конечно, она не ответила.
Скоргола разжал хватку и отвернулся, поглядел вниз.
– Как ты думаешь, уже все собрались? – тихо спросил он.
– Разумеется. Тебе бы выпить – глядишь, и сорвешь поцелуйчик Делии Лораль.
– У меня другие планы, – он глубоко вздохнул и подставил Аланнис локоть. – Сопровождай меня.
– А ты что-то заду-у-умал, – весело улыбнулась она. – Что-то интересное?
– Невероятно.
– Давно пора, – уморительным «менторским» тоном отозвалась Аланнис, поправляя на носу невидимые очки. – Я давно заметила, как раздражают тебя любые сборища, так что целиком и полностью поддерживаю твое стремление слегка разворошить этот муравейник. Ведь это будет забавно, ну, пообещай мне!
– Очень забавно, – улыбнулся Скоргола. – И безумно весело. Только для начала мне понадобится твоя помощь. Будет совсем не трудно. Просто иди и... блистай. Привлекай к себе внимание, ты умеешь.
– О-ох, Скоргола, толкаешь меня в самое пекло... Тогда ты непременно должен оправдать мои надежды!
Аланнис уплыла в сторону группы мужчин, и вскоре оттуда донеслись комплименты и громкий смех. А Скоргола отыскал чету Лоралей и уговорил их спуститься на первый этаж для «серьезного разговора». Если их это и насторожило, то совсем немного.
И уж Бенджамин Лораль не ожидал, что едва закроется дверь, он вдруг ощутит резкий запах, а затем попросту потеряет сознание.
– Хлороформ, – коротко, в обычной своей манере объяснил Скоргола побелевшей Делии и, мгновенно вспомнив, с кем говорит, бросился к девушке. – Замолчи! Ни звука! – Скоргола схватил ее за шею и прижал к губам ладонь. Ему самому было немного страшно. Не от совершаемого – от близости желанной женщины.
– Все в порядке, – прошептал Скоргола. – Ты мне поможешь – тогда спасешься, понимаешь? И спасешь мужа. Ты ведь любишь его?
Трепыхнувшись, Делия открыла и закрыла глаза.
– Надо же, действительно любишь. А вот я немного влюбился в тебя, странно, правда? Но не бойся. Ты, главное, пойми, что сейчас у тебя есть возможность сохранить и свою жизнь, и его.
Он медленно разжал пальцы и отступил на шаг.
– Ну, за дело...
Внутри у Скорголы – темнота. Непроглядный мрак, в котором прячутся монстры. Не потому что им страшно, а просто... просто они не любят свет.
Свет пляшет на полу. Свет танцует. И настоящий – и тот, людской. Который, отчего-то вдруг, высший.
Скоргола несколько раз хватает с подноса бокалы – и через какое-то время ставит их обратно, не тронув вина, словно бы в растерянности. Словно он то и дело порывается напиться, но сдерживается. Секунды хватает, чтобы капнуть в бокал из спрятанного в рукаве флакончика – и бокалы плывут к кому-то другому.
Когда вино кончается, слуги начинают беспокоиться – им не выйти.
– Какая досада, – бормочет какой-то мужчина. – Двери отчего-то заперты, верно, что-то сломалось, должен быть другой выход...
Но выхода нет – все замки заклинило.
– Мистика какая-то!..
Скоргола не волшебник, но уж в замках-то разберется.
– И где же Лорали? – спрашивает дама в бледно-голубом платье.
Скоргола считает про себя.
– Тебя долго не было, – замечает Аланнис, начиная тревожиться, оглядываясь вокруг.