– Вашу руку, Аланнис... Дамы и господа, – под руку с несколько запутавшейся Аланнис, Скоргола поднялся на лестницу третьего этажа. Застыл ровно посередине и сказал громче:
– Дамы и господа!
Сначала его заметили одни, потом другие... Скоргола подождал, пока станет центральной фигурой, и начал говорить:
– Дамы и господа, как вам известно, ни один вечер не проходит без развлечений. И сегодня я, Скоргола, всем вам, смею надеяться, знакомый, решил устроить игру. Вы все в нее уже играли и не раз – как говорит граф, мой названый брат, это всего лишь гонка. Власти, денег, влияния, вооружения, добропорядочности... впрочем, это в прошлом. В любом случае – жертвы неизбежны.
Раздался неуверенный смешок – сначала один, потом второй... Скоргола улыбался, Аланнис дрожала. Она одна поверила сразу и безоговорочно.
– Итак, господа! – вновь повысил голос Скоргола. – Вы, вероятно, уже слышали, что я привез в подарок вино... Так вот, в ящиках, конечно, не вино, а баллоны с отравляющим газом. Механизм исправен, и клапаны сорвались ровно восемь минут назад. Смерть наступает на двадцатой минуте. Но! Как порядочный человек, я оставил на верхнем этаже противоядие. Несколько флаконов. Отыскать их первее другого – вот и вся ваша игра.
Ему бы не верили и дальше, если бы... Если бы одна из дам не пошатнулась, а один из господ не заявил, что ему трудно дышать. Наконец, кто-то безвольно сполз на пол, сжимая ладонями голову... И человеческое море заволновалось.
– А теперь – в сторону! – Скоргола толкнул Аланнис вправо. – В сторону, они же тебя задавят.
Кто-то замахнулся на Скорголу рукой – его задавили бегущие сзади.
«А ведь такой смерти себе я не планировал», – отметил про себя Скоргола.
Аланнис стояла ни живая, ни мертвая.
– Хочешь поучаствовать в игре? – спросил Скоргола.
– Издеваешься? – пробормотала женщина, трогая свое горло. – Какой смысл... Ты... Ты чудовище.
– Верно, – не стал спорить Скоргола. – Но на деле – это не убийство, а эксперимент. Смотри, – Скоргола сбежал по уже пустой лестнице и развел руками. – Никто ведь не остался, даже те, припадочные... Ты, конечно, скажешь, что это любовь к жизни, а я скажу – привычка гнаться. Впрочем, одно другого не исключает... Видишь, я нашел компромисс.
– И отравил и себя, и меня... – печально вздохнула Аланнис. – А свою овечку, разумеется, спас... Или ты выпил противоядие заранее?
– Ничего я не пил... Выйдем на балкон, скоро они побегут обратно... Когда догадаются, что противоядия нет. Такие догадки обязательно приходят, Аланнис, обязательно – на грани жизни и смерти.
– Странно, я чувствую себя вполне приемлемо, – поделилась Аланнис, вытаскивая из прически шпильки. Встряхнув волосами, она избавилась от туфель, счастливо вздохнула и выбежала на балкон.
– А почему бы тебе чувствовать себя иначе? – удивился Скоргола, догнав ее.
– Тебе лучше знать, – пожала плечами женщина. – Ты ведь у нас специалист по ядам.
– Ядам?.. Силы небесные, Аланнис! Неужели ты поверила? Какие клапаны, какие баллоны, какой газ?.. У меня ведь совершенно не было времени!
– То есть...
– Те, кому стало плохо... Я подлил в несколько бокалов своего лекарства от аллергии – от него сильно хочется спать, а на волне общего безумия...
– То есть это все – вранье? – искренне возмутилась Аланнис, порываясь вернуться за туфлями.
– Да... – Скоргола взял ее за руку и улыбнулся. – Неплохо вышло, правда?
– Да уж...
– А в подвалах обычные бомбы. Никаких изысков.
– Скоргола!
– Говорю же, – он не позволил Аланнис уйти. – У меня было мало времени! Так что я не знаю, кто сможет спастись, а кто нет, но мы... мы точно умрем, потому что стоим на балконе. Если не спрыгнем сейчас, конечно, рискуя переломать кости.
– Будь ты проклят, – прошептала Аланнис совершенно искренне. – Будь ты проклят.
Скоргола прыгнул следом за ней.
Игра должна быть честной – так что и у них действительно были все шансы умереть. Да, внизу песок, трава, клумбы и кусты, но все же, господа, второй этаж в доме с не очень высокими потолками... Аланнис только ушиблась и не сразу смогла подняться и сделать шаг, а Скоргола, кажется, сломал руку. Боль можно было терпеть, чем он и занимался, пока шел к мобилю у черного входа.
– Так я и знала, – прошипела Аланнис, увидев в кабине два тела. – Оглушил?
– Хлороформ. С Бенджамином я не мог работать по личным причинам, а Делия мне, конечно, помогла, но обязательно натворила бы что-нибудь, оставь я ее в сознании.
Взгляд все равно задерживался на ней. Скоргола с трудом подавил желание коснуться ее волос.
– Тебе придется вести. Сломанную руку я не учел...
***
Граф вновь навестил Скорголу только через неделю. Сначала просто разглядывал его – с рукой на перевязи, абсолютно спокойного, – потом попросил сесть.
– Ты представляешь, что мне пришлось наговорить Лоралям? Ты представляешь, сколько мне пришлось им наобещать, чтоб спасти тебя?
– Это только твоя вина, – ответил Скоргола. – Не нужно было проверять меня столь изощренным способом. Они ведь никак не замешаны в твоих играх, так зачем?..
– Извини.
– Извиняю.
Так вот все просто.
– Вы с Аланнис помирились, – во вздохе Келестина слышится неприкрытое облегчение.
Примирение вышло долгим... Аланнис ушла лишь этим утром. «Что ты собираешься делать?» Тревожный взгляд и искусанные в кровь губы. Она никогда раньше себе такого не позволяла – чистой правды во всем.
Теперь пришло время Скорголы молчать и улыбаться.
Дело идет к войне. Гражданской. Шутка ли – подполье нанесло такой удар!.. Было ли оно, это подполье, на самом деле?.. Зато в любую войну необходимо оружие и машины. И, довольно часто, войны – гражданские, разумеется, – оканчиваются переворотами. К власти приходят достойнейшие... Келестин Майрвилль был весьма достойным человеком. К тому же – с оружием, деньгами и успехом. И с гением.
Дело шло к войне всегда. Очень тихо и очень неспешно – шагами графа и, конечно, Скорголы.
– Все-таки не зря ты сегодня так вырядился, – весело замечает Келестин. – Есть повод отпраздновать – еще один шаг к...
– К миру, – подсказывает Скоргола.
– К новому времени! – поправляет граф.
Скоргола улыбается.
Джейкоб с Анной на рынке покупают имбирь. Их облезлая кошка в саду гоняет птиц. Аланнис, вероятно, места себе не находит, но все же – она далеко.
А внутри у Скорголы – время. Новое, старое – все не то... Тиканье часов и беззвучные механизмы.
Бомба может только тикать, остальное – лишнее.
Граф коснется уха и вспомнит, что часы в этом кабинете – давно стоят, но раньше, чем поднимется с кресла...
Внутри у Скорголы – время.
19-21 июля, 2012.