— Мам, ты не понимаешь! — чуть было не взвыла я.
Ведь это расследование ничего хорошего не принесёт.
И не потому, что закроют глаза, а потому что следить постоянно никто не сможет, у всех свои дела, даже у классной туча уроков.
Зато одноклассники сумеют поиздеваться всерьёз, ведь и повод будет серьёзный — настучала!
— Расскажи, что я не понимаю. Ты ведь ничего из этого не рассказываешь. Почему, Арина? — услышала обвинительные нотки.
— Потому что будет лишь хуже!
Услышала звук поворотника, хотя до нашего дома ещё две улицы. Это мама съехала на обочину, включила аварийку и всем телом развернулась ко мне.
В её глазах я увидела столько боли, что стало совестно перечить. Хотя бы пока я не выслушаю до конца.
— Я не всегда успеваю объяснить тебе химию или подсказать биологию, часто беру дополнительные дежурства, стали реже проводить выходные вместе. Но я всегда, Арина, всегда хочу знать, как у тебя дела, что тебя беспокоит. Даже после бессонной недели я всё равно отвезу тебя в школу и заберу после уроков. Ты мне важна! Ты моя любимая дочь! И я… — тут мама осеклась, подбирая слова. — уничтожу любого, кто причинил тебе боль! Я хочу помочь тебе, Арина.
Речь мамы была быстрой, немного сбивчивой, но я настолько растрогалась, что не заметила, как слёзы текли по щекам и капали на юбку.
Потянулась и обняла маму, которая тоже не смогла сдержать своих эмоций. Теперь мы обе рыдали взахлеб, словно давно этого ждали.
— Мамочка, я… Мама, я… — сквозь всхлипы пыталась сказать я. — Я тебя люблю!
Хотела сказать совсем другой, но жалею, что вырвалось признание.
— Я тоже тебя очень-очень люблю, доченька!
Не знаю, сколько мы так просидели, обнявшись и друг друга успокаивая, но разорвали мы объятья только тогда, когда почувствовали, что можем поговорить серьёзно.
— Мам, я не хочу никаких расследований. Потому что сама могу с этим справиться. Шоколадка… это ведь нестрашно.
Отчасти я говорила для себя, чтобы самой поверить. Мама слушала очень внимательно, не перебивала. Я видела, ей важно моё мнение.
— А если шоколадка только в первый день, а дальше пойдут и гвозди, и молоток? — осторожно уточнила она.
— У нас не такие высокие отношения! — попыталась отшутиться я, чтобы развеять мамино напряжение.
Не помогло.
— Арина, и всё же? Давай перейдём в другую школу, ведь у нас возле дома есть прекрасный лицей.
— Мама, мамочка, ведь я тогда проиграю! А я не хочу проигрывать ему! — вырвалось в сердцах, о чём я сразу же пожалела.
— Кому ему? Морозову?
Ой, мамочки, а что там Юля вообще написала?!
13. Нужно идти в гости
— Мам, мне не нравится, что ты не всё мне рассказываешь. Что конкретно тебе написала эта Юля?
— Написала, что тебе безумно нравится Глеб Морозов и что ты поэтому прощаешь ему все издевательства. — тихо призналась мама.
— Приплыли… — я с силой ударила по сиденью, пытаясь унять злость.
Ну что за стерва, кто просил лезть в чужие дела?!
— Она беспокоилась. Знаешь, я не говорю, что буду теперь по поводу и без писать Юле, но благодаря ей мы сейчас поговорили.
— Нет, мы поговорили благодаря нам самим, а она, змеюка подколодная, просто взяла и влезла!
— Арина! — строго перебила меня мама.
— Что Арина?! Она теперь тебе так и будет наяривать, ведь её поставили математичкой…
— Знаю, нас сегодня всей семьей позвали как раз на ужин в честь первого рабочего дня Юли.
Я опешила до такой степени, что мой кулак, готовый приземлиться на сиденье, спилотировал мимо, и я ударилась подбородком о собственные колени.
— Я не пойду! Вон Сашку возьмите, может, ему ближе будет эта Юля. — фыркнула я и отвернулась к окну.
— Пригласили нас всех. К тому же, ты хочешь проиграть?
— мама знала, на что меня можно взять как «на слабо».
— Нечестный приём, мам! — протянула я, заглядывая в глаза мамы, чтобы разжалобить её.