— Отрицать — что? — решил все-таки уточнить он.
— Все! Все, что я сказала об этой планете! Это все правда, так ведь? Начиная с вашего генерала-губернатора!
— О… Я готов поспорить с тем, что генерал Шаклар — садист.
— Но… он мазохист, это уж точно?
Дар кивнул.
— Но он как нельзя лучше годится для своей должности. Что же до всего остального… ну, отрицать не стану, но все-таки у меня такое впечатление, что вы не совсем верно расставляете акценты.
— Готова к дискуссии, — заявила девица-гьюм и приготовилась к отражению любой атаки. — Аргументируй.
Дар покачал головой:
— Боюсь, не сумею. Нужно все понять на собственном опыте, увидеть своими глазами.
— Да. Конечно. — Девица сделала большие глаза. — И как же, интересно, у меня это получится?
— Ох-хо-хо, — как бы тяжко вздохнул Дар. Мысли у него метались. Он лихорадочно подсчитывал в уме соотношение риска и выгоды. Получилось пятьдесят на пятьдесят. А посему Дар улыбнулся и сказал: — Видите ли, тут такое дело… в общем, я скоро отправляюсь в очередную торговую экспедицию. Желаете — присоединяйтесь. Безопасности я вам гарантировать не могу, поскольку дело это весьма опасное.
Бритоголовая прищурилась. Дар почти воочию видел, как она втягивается в толстую скорлупу. Но тут что-то произошло, и в ее глазах снова появились дерзость и самоуверенность.
— Ладно, — браво кивнула она, залпом опрокинула все, что оставалось в стакане. — Договорились. — Она встала с табуретки, сунула в карманы большие пальцы. — Готова в путь. Где там ваш вьючный мул?
Дар ухмыльнулся.
— Ну… все-таки получше мула будет. Неподалеку. Прошу вас…
И он указал в сторону выхода.
Она снова прищурилась и, запрокинув голову, прошла мимо него. Дар улыбнулся и последовал за ней.
Когда они проходили мимо столика, за которым сидели Чолли и сержант, бармен говорил следующее:
— И тогда Декарт понял, что должен доказать все это, усекаешь? Все, начиная с самых основ. Чтобы не осталось никаких недоказанных предположений.
— Угу. Эт я понимаю, — решительно кивнул сержант и сдвинул брови. — Ежели что-нть пред… положишь, а оно окажется непра… льно, то тода и все остальное тоже будбт непра… льно.
— Верно, верно! — радостно закивал Чолли. — Ну, вот он и остановился в этом городке, снял номер в гостинице и поклялся, что не тронется с места, пока не отыщет хоть чего-нибудь, что сумеет доказать наверняка — то бишь не найдет точного подтверждения собственного существования. А потом он думал, думал, думал… и наконец его озарило.
— Эт-то чем же?
— Он ведь думал! А если он думал, стало быть, должен же был существовать тот, кто думает? А этот кто-то был он сам, естественно! Вот так самый простой факт стал доказательством: он мыслил — следовательно, он существовал!
— Ай-юу-у-у-у-у! — издал клич восторга потрясенный находчивостью Декарта сержант, физиономия которого отражала нечто весьма близкое к озарению. Девица-гьюм вздрогнула, остановилась в дверях и настороженно обернулась.
Чолли торжественно кивнул. Он просто-таки сиял.
— И тогда, именно тогда он вывел свой знаменитый постулат и записал его на бумаге, чтобы потом прочесть. «Cogito, ergo sum» — написал он по-латыни — в те времена, понимаешь ли, все философы писали исключительно по-латыни — «Cogito, ergo sum», что означает: «Я мыслю — следовательно, я существую».
— Ай-юу-у-у-у! — снова выкрикнул сержант. — Угу, я все понял! — Он устремил взор к потолку, поскреб макушку и вернулся взглядом к Чолли. — Ну… так ведь потому мы и люди, верно я говорю? Из-за того, что думаем, то есть?
Бритоголовая спутница Дара испустила долгий судорожный выдох и обернулась к Дару.
— Тут у вас что? Забегаловка или колледж?
— Да, — подтвердил Дар оба ее предположения. — Ну, так мы…
Они вышли на улицу. Только-только начало вечереть. Дар подвел девицу к длинной тележке-антиграву, заваленному всевозможными грузами, накрытыми брезентом.
— О-о-о, боюсь, тут нам места не хватит. Каждая унция груза оплачена. Придется пройтись пешочком.
— Ни шагу не сделаю, пока не получу ответ.
Девица топнула ногой и встала, уперев руки в боки.
— Ответ? — изумился Дар. — А какой был вопрос?
— Этот твой босс — он кто? Капиталист? Аморальный, неэтичный, беспринципный торговец? Простой бармен? Или проВексор?
— О… — Дар присел на корточки и проверил, надежно ли закреплен брезент. — Пожалуй, капиталистом в прямом смысле слова я бы его называть не стал, поскольку он прибыль делит поровну. Мораль у него — как у проповедника, а этика — как у статуи. К тому же он за всю жизнь никого не обманул. А во всем остальном вы совершенно правы, мисс.