Достала из картонной коробки с надписью: «Армани» свои парижские туфли, надела и ощутила давно забытую легкость и стать. Нога на высоком каблуке стала упругой, стопа чудесно напряглась, кончики пальцев заострились, и она, шагнув, услышала звонкий стук каблука, легко повернулась, оборачиваясь к зеркалу. Казалась себе выше, стройней, обольстительней.
Вдруг подумала о Ратникове, с отчуждением, почти с раздражением. Он сопутствовал ей, когда она приближалась к роковой черте. Был свидетелем ее томлений, мистических упований на чудо, веры в воскресении из мертвых. Приплыл с ней к затопленной колокольне, проводил в подводное царство. Привез ее к старцу, отпустил в убогую келью, как отпускают на казнь. В его доме она увидела страшный сон. В его машине она пережила тот же ужас, как и тогда, на горной дороге, когда грузовик-убийца лишил ее матери и отца. Она больше не хотела его видеть, старалась отсечь его вместе с пугающим прошлым.
«Он сам меня к этому толкнул. Убеждал сменить прическу, надеть другое платье, уйти из музея от пыльных архивов и ветхих книг, взять в руки гитару, ту, с которой пела в кабаре. И тогда, говорил он, дурные предчувствия, как злобные псы, меня не догонят. Вот я и сменила прическу, нарядилась в другое платье. Так попробуй меня узнай, попробуй меня догони».
Она извлекла из шкафа сафьяновый чехол, расстегнула молнию, извлекла небольшую, усыпанную перламутром гитару. Янтарного цвета, теплая, с округлыми женоподобными формами, гитара откликнулась на ее прикосновение тихим вздохом, словно из круглого отверстия вылетели давнишние голоса, звуки шансона, аплодисменты. Она положила гитару на колени, наклонилась к ней, стала настраивать. Длинные звуки рождали долгое звенящее эхо, в котором слышался струнный металл, сухое певучее дерево, человеческий голос. В зеркале она видела свое голубое платье, обнаженные плечи, золотистые овалы гитары, гранатовое колье, доставшееся ей по наследству, и ее волновала женственность инструмента, его телесная теплота.
«Вот она я, настоящая. Не святоша, не мученица, а прелестная женщина, пленительная певица», — Эти слова она обращала к Ратникову. Чувствовала освобождение от мимолетной, теперь не нужной любви.
Спрятала гитару в чехол, дождалась полудня и вышла из дома, действуя по наитию, почти наугад. Поймала такси, остановилась перед стеклянным зданием культурно-развлекательного центра, пульсирующего неоновой надписью.
— Что вам нужно? — спросил рослый охранник, оглядывая ее с головы до ног медленным мужским взглядом.
— Пришла наниматься на работу — ответила она, поводя плечами, — Ведь у вас, кажется, есть кабаре.
— Поднимитесь на второй этаж. Хозяин на месте, — пропустил ее охранник, и она знала, что он смотрит ей вслед.
Мальтус сидел в своем кабинете, проверяя счета, по которым судил о коммерческой деятельности своих предприятий. Рассматривал учредительные договоры для фирм-однодневок. Перелистывал прейскуранты и буклеты, предлагавшие предметы роскоши. Вдыхал сладкий запах глянцевого журнала с прелестными женщинами, бесподобными автомобилями, фотографиями аристократических вечеринок. Его стол украшали три сувенира, которые являлись для него фетишами, и которым он суеверно поклонялся. Это был фаллос, отлитый из чистого золота, со всеми анатомическими подробностями, — подарок немца, содержащего в Гамбурге сеть ночных клубов. Женские гениталии из серебра, приобретенные им на выставке дорогих курьезов в Париже. Кусок зеленого малахита, увесистый, с острыми краями, оправленный в золото, на подставке из красной яшмы. Горный камень был преподнесен Мальтусу уральскими бандитами, и на нем была выведена надпись: «Камень преткновения». Мальтус любил, закрыв глаза, класть руку на малахит, и зеленый осколок посылал ему в руку едва различимые волны, словно предсказывал судьбу, и судьба эта была полна увеселений.
Ослепительная, в лазурных шелках, с дышащими плечами и грудью, с зернами граната на белой шее, — такой Ольга Дмитриевна предстала перед Мальтусом. Насладившись общением с вещим камнем, он вновь просматривал бумаги, обзванивал по телефону свою империю, — игорные дома и рестораны, гостиницы и магазины.
— Вы ко мне? — спросил Мальтус, оглядывая снизу вверх ее стройные ноги и открытую шею с колье, — Чем могу быть полезен?
— Хочу у вас петь.