— В таком виде, господа, вам нельзя. Зверям место в зверинце, — это замечание касалось не только медведя, но и всей дикой компании.
— Это не медведь, это мышка, — сказал Ратников, переступая на асфальте босыми ногами.
— И мы тоже мышки, — вторили дамы, едва удерживая на плечах покрывала.
— Пойми, служивый, — втолковывал скоморох привратнику, — Если сейчас медведю рульку не дать, он сожрет всех ваших мышей, и вы останетесь без культурного наследия.
— Хотим рульку — пиздюльку! — верещали дамы.
Ратников сунул руку в карман, достал пачку денег. Отлепил «красненькую» и протянул привратнику. Тот ловко спрятал купюру:
— Только, господа, вытирайте ноги у входа, — и он посмотрел на грязные босые ноги Ратникова и когтистые лапы медведя.
Ввалились в ресторанную залу, двинулись меж столов, вызывая оторопь посетителей, — каких-то заезжих иностранцев, каких-то местных кутил, какой-то компании подвыпивших женщин, справляющих чей-то юбилей. Сдвинули столы, занимая весь угол. Цыган посадил медведя к окну, намотав на кулак цепь. Зверь тяжело, по-собачьи дышал, вываливая розовый язык, и цыган что-то нашептывал в его косматое ухо.
— Что угодно господам! — официант, предупрежденный привратником, подлетел с салфеткой наперевес, — Желаете рульку?
— Рульку — бирюльку, — кивнул Ратников, — И водяру — бодяру. Ну и все такое, что есть.
На столе быстро появились бутылки с водкой, наспех нарезанные салаты. Расторопный официант разливал водку по рюмкам.
— Господину тоже налить? — поинтересовался он, кивнув на медведя.
— Ему нельзя, он за рулем, — сказал Ратников и поднялся, держа рюмку. — Господа, нас всех свела судьба, к одним благосклонная, к другим суровая. Нас всех объединяет наша русская, звериная, медвежья доля. Одни из нас строят самолеты, другие на них разбиваются. Одни строят заводы, другие их отбирают. К одним приходят прекрасные женщины, от других они убегают. Но мы не в обиде. Мы слез задаром не льем, а гуляем и пьем. Ничем мы особо не блещем, только водочку хлещем. А ежели нас кто обидит, света белого не увидит. Они к нам с мышами, а мы с палашами. У нас в России мыши до крыши. Так выпьем же за матушку Россию, чтобы нас отсюда ногами вперед выносили! — он нес околесицу, казался себе остроумным, вальяжным, одаривал улыбкой застолье, и весь ресторан внимал его остроумному тосту.
Кругом ликовали, чокались, проливали водку на скатерть. Медведь слизывал с тарелки салат, который перед тем был щедро полит водкой. Принесли на тарелках горячую, распаренную рульку, из которой торчали свиные кости. Женщины хватали угощение руками, с них сползали покрывала, и они сидели голые по пояс, вывалив на стол пышные груди.
— Эх ты жизнь моя постылая, ничего теперь не жаль! — гармонист развернул меха, пьяно замотал головой, гармонь издавала рыдающие звуки. Все на минуту предались печали, но потом одна из женщин, сбросив покрывало, выскочила из-за стола и стала отплясывать голая, тряся стеклянными бусами, огромной сдобной грудью, поворачиваясь то могучими ягодицами, то кустистым рыжеватым лобком.
— Эх, рулька — бирюлька моя, только некому молодку полюбить!
Вторая женщина, колыхая большим пшеничным телом, пьяно улыбаясь, мягко выкатилась из-за стола. Присоединилась к первой. Вместе танцевали русского, топотали, поднимая белые локти, так что становились видны их курчавые подмышки. Подбоченивались, ходили на цыпочках, раскачивая большими грудями с набухшими сиреневыми сосками.
— Это безобразие! — крикнул из-за стола какой-то пожилой господин, доедавший вместе со своей чопорной супругой творог со сливками, — Где милиция? — он вскочил, хватая под руку супругу, и вместе они, спотыкаясь, направились к выходу, — Вызовите сейчас же милицию!
— Милицию! — истошно, кривляясь, перемазанный свиным жиром, завопил скоморох.
— Милицию! — вторили ему женщины, продолжая отплясывать.
— Милицию! — кричали дудочники, принимаясь истошно дуть в деревянные дудки.
— Ой, милицию! — тарабанили по столу ложечники.
— Милицию! — завопил цыган и дернул медведя за цепь. Пьяный зверь взревел, опрокинул стол, пошел на задних лапах, падая передними на столы, распугивая посетителей, пожирая с тарелок мясо, салаты, закуски.
Звенела разбитая посуда. Визжали убегающие посетители. Жутко и радостно ревела гармонь. Визжали дудки. И вся честная компания с пляшущими обнаженными женщинами и хрипящим зверем повалила к выходу. Ратников, едва держась на ногах, вытащил пачку денег и кинул на стол, покрывая с лихвой причиненные буйством убытки.