— Весь внимание, Анатолий Корнилович, — Мальтус перестал улыбаться, еще ближе свел глаза, обретя чуткое лисье выражение. Оба стали странно похожи на висящие портреты первых лиц государства. В одном появилось нечто тревожное, тетеревиное, в другом потаенное, лисье.
— Вы не можете не чувствовать, Владимир Генрихович, как изменились настроения в городе. Этот кризис, будь он не ладен, пришел в город, как зима среди лета. Люди стали угрюмые, раздражительные. Участились уличные драки, ссоры в семьях, преступления на бытовой почве. Уже случилось несколько самоубийств, чего раньше почти не случалось. Увеличилось вдвое потребление спиртных напитков, и на этой почве умножились случаи хулиганства, особенно среди молодежи. Среди уволенных безработных стали создаваться банды, начались грабежи. Причем, банды одноразовые. Сойдутся человек пять, ограбят киоск, нападут на прохожего и исчезают, распускаются, их и след простыл. Появились какие-то агитаторы, мутят народ, уговаривают выйти на федеральную трассу и перекрыть движение.
В селе Звоны местный прорицатель отец Павел пророчествует о конце света, который, якобы, начнется в Рябинске с появлением какой-то мученицы. Черт знает что! Поверьте, я опытный политик, всякое видел, и перестройку, и ГКЧП, и смуту 93-го года. Чувствую нутром опасность и все думаю, как ее избежать. Скоро у нас в Рябинске «День города», городской, что называется, праздник. Хороший повод, чтобы отвлечь народ от темных предчувствий, не так ли?. Повеселиться, позабавиться. Отвести, что называется, душу. Да и мне перед выборами показаться на людях. Вы, Владимир Генрихович, большой затейник по части увеселений. Вы настоящий художник, режиссер, можно сказать, маэстро. Что бы вы могли предложить?
— Польщен, Анатолий Корнилович. Польщен тем, как вы меня аттестуете. Я и сам, признаться, встревожен. Уж на что мои люди воспитаны, держатся за хлебные места, но и те ропщут. Недавно бармен приезжему гостю плеснул в лицо коктейль с криком: «Олигарх сучий», и убежал с работы. Одна вдова, — ну, вы знаете, армянин — торговец, которого недавно убили, — врывается ко мне в кабинет с ножом: «Ты, говорит, убил моего мужа!» Мой зам по безопасности, он же телохранитель, смотрит на меня ледяными глазами, как эсесовец на еврея из гетто. Бог знает, что у него на уме. Поэтому ваша идея провести «День города», как большой радостный праздник, замечательна! И вам перед выборами — повод себя показать.
— Вот я и хотел посоветоваться. Что бы вы могли предложить? Какой сценарий? — мэр стал внимательным и серьезным, готовясь выслушивать советы, тщательно сверяя их с тем, что уже сложилось в его голове. Отбрасывать вредное и ненужное, впитывать все, что содействовало его усилению и утверждению.
— Мне кажется, празднество должно состоять из нескольких этапов. Развиваться, что называется, по классической схеме, — Мальтус говорил вкрадчиво, осторожно, стараясь вовлечь косное воображение мэра в свои фантазии, овладеть его переживаниями, сделать себе послушным, — На площади, перед зданием мэрии, куда соберется народ, нужно воздвигнуть высокий подиум, откуда прозвучат ваши слова приветствия, и откуда вы, лидер города, будете видны всем собравшимся. Пусть пройдет небольшой концерт, рок — группы, русские народные песни. Пусть будут веселые анекдоты, акробаты. Среди концерта я выпущу на подиум рыжую стриптизершу Матильду, и она кинет вам в лицо свой розовый лифчик, а вы его поцелуете. Вам кажется эпатажно? Но даже Президент Франции Саркози гордится пикантными снимками своей жены топ-модели. Нравы меняются, и вы, дорогой Анатолий Корнилович, должны выглядеть воплощением авангарда, любимцем молодежи, человеком без предрассудков.
— Допустим, — произнес мэр с сомнением, представляя, как вьется вокруг шеста под улюлюканье толпы рыжая красавица, совлекает с себя полупрозрачные облачения. Последнюю принадлежность, чуть скрывающую ее прелести, срывает и кидает ему в лицо. Поймав невесомую ткань, он чувствует губами дуновенье духов, запах жаркого женского тела, — Допустим, допустим.
— Вслед за концертом — шествие. Люди отправляются с площади к Волге, к зданию биржи, ощущают свое единство, идут поклониться матушке-реке. — Мальтус слово «матушка» произнес особенно душевно, по-русски, так, как, по его мнению, произносят это слово народные сказительницы.
— Шествие возглавляют представители партий, общественных организаций, молодежных движений. Об этом я позабочусь. Вы имели возможность познакомиться у меня с таинственными и печальными «готами», пылкими и юными коммунистками, романтическими «яблочницами», страстными «националистками». Мы пустим их во главе процессии в легкомысленных нарядах, и они повлекут за собой большие массы народа, желающего разглядеть под прозрачными пелеринками их девственные грудки. За ними последуют ряженные. В Рябинске объявились ряженные, — малявинские бабы, лихие балалаечники, шальные скоморохи, которые веселят народ и водят с собой ручного медведя. Они пойдут за «готами» и коммунистками, снимая некоторый налет политизированности, веселясь и дурачась. Затем мы пустим несколько кукол — гигантов, из папье-маше, управляемых кукловодами. Баба Яга, Кощей Бессмертный, Иван Дурак, Василиса Премудрая, Колобок. Гигантские, ярко размалеванные маски, величиной в пять человеческих голов. И среди них кого-нибудь узнаваемого, неоднозначного, вызывающего разнотолки в городе. Например, Ратникова, который держит в руках золотой лимузин. Как вы считаете?