Друзья по несчастью наконец вырвались из толпы на свободный пятачок перед лифтами. Уайти ткнул кнопку вызова. Время застыло или, по крайней мере, принялось тянуться, как липучка. Наконец двери раздвинулись и из кабины повалила гомонящая толпа.
— ...угроза всему, во что мы верим, Питер!
— ...может, приносят младенцев в жертву на своих тайных встречах, как ты думаешь?
— ...надо голосовать за Пойолу!
— ...вот я и сказала мужу, раз ты не разделяешь общего мнения, стало быть, сам телепат!
— А он что?
— Мгновенно отпарировал: от телепатки слышу.
— ...Анжела, а разве это плохо знать, что ты меня любишь?
Двери захлопнулись за командой и лифт понесся на первый этаж.
— Я боюсь, дедуля, — тихо призналась Лона.
— Это потому, что ты слишком умная, — прогудел Уайти. — Что касается твоего родственника, то у него просто душа в пятки ушла.
Дар проговорил, ни к кому не обращаясь:
— Люди так напуганы. Они готовы пожертвовать своими правами.
— Готовы? — переспросил Уайти. — Да они с радостью расстанутся с ними.
— Уайти, а как же быть с моим заданием?
— Оно все еще необходимо, — отрезал Уайти. — Если лордес проиграют выборы, то прибегнут к перевороту. Хотя вполне вероятно, что выжидать не станут.
Двери распахнулись.
— Идите спокойно, — прогудел Уайти, обращаясь ко всем. — Ведите себя как обычно, и все будет в порядке.
Людей здесь было поменьше, но они так же группировались, как и наверху. Уайти ледоколом пронизал зал, остальные баржами двигались в его фарватере. Получив багаж, команда вышла на транспортную стоянку.
К ним приблизился мужчина в синей униформе.
— Мистер Тамбурин?
У Дара екнуло сердце. Но он тут же сообразил, что это не охранник: ни значка, ни оружия.
Уайти смерил служащего оценивающим взглядом.
— Это я.
— Мистер Боселло шлет вам наилучшие пожелания, сэр. Не согласитесь ли вы воспользоваться его гостеприимством?
— Горацио всегда славился умением рассчитывать время, — вздохнул Уайти, забираясь в лимузин. — Давайте, друзья, забирайтесь.
Друзья не заставили себя долго ждать и вскоре развалились на удобных подушках широких кресел.
— А это что, буфет? — Дар показал на панель между салоном и кабиной шофера.
— Спроси у водителя, — Уайти постучал пальцем по мембране селектора.
— Он там, за стенкой.
— Запросто, — Дар ткнул клавишу и наклонился к мембране:
— Извините, вы не подскажете, что это отсвечивает?
— Полностью укомплектованный бар, сэр, — отозвался шофер. — Пожалуйста, пользуйтесь на здоровье. Надеюсь, вы найдете свои любимые напитки.
— Сейчас посмотрим, какие сюрпризы приготовил для нашего барда друг Горацио, — Дар открыл дверцу, пробежал глазами перечень закодированных названий и выбрал для себя Алголь-оглушительный. — А вы чего изволите, дамы и господа?
— Сириус-мозгодробительный, — отозвалась Лона.
— Концентриситет Канопуса, — сказала Самми.
— Шато Ламорх сорок шестого, — объявил Уайти.
— Нет, Уайти, — прищурился Дар, — на этикетке проставлен сорок восьмой год.
— Что ж, в тот год тоже был неплохой урожай, — вздохнул Уайти. — Сойдет.
Дар набрал серию кодов и взглянул вопросительно на отца Марко.
— Спасибо, ничего не надо, — поднял ладонь священник. — Я пью только по утрам.
Дар пожал плечами, достал стакан и с чувством глубокого удовлетворения откинулся на спинку кресла.
— Мне кажется, я начинаю понимать прелести декаданса, — он замолчал, разглядывая кварталы города, проплывавшие под прозрачным днищем крылатого лимузина. — Боже, а это что такое?
Несколько улиц внизу заполняла разношерстная толпа. Кое-кто размахивал плакатами. Молодежь прицельно метала орудия пролетариата в полицейскую шеренгу, ощетинившуюся электродубинками меж прозрачных щитов.
— Ну-ка, ну-ка! — Уайти выглянул в окно. — Ха, совсем неплохо! Сейчас попробуем услышать, — он покрутил верньер и прислонил ухо к мембране.
Кабина наполнилась гулом, но отдельные реплики пробивались сквозь гвалт:
— Экстрасенсы этичны!
— Встанем грудью за эсперов!
— Терра для телепатов!
Уайти удовлетворенно хмыкнул:
— Один-ноль в нашу пользу. Приятно услышать голос разума.
— Камни отлетают от щитов, — удивился Дар. — Силовой экран, что ли?
— Угадай с трех раз, — заметила Лона насмешливо.
— Он угадал, — сказала Самми, — с первого захода. Ты прав, это силовой экран. Гарантия, что демонстранты никого не зашибут.
— Как ты думаешь, Дар, кто этот экран поставил? — не обращая внимания на соперницу, спросила молодого человека Лона.
— Наверное, чиновники.
Самми даже хлопнула в ладоши.
— Второе очко в твою пользу. Заметь, правительство не остается глухим к требованиям демонстрантов, — сказала Самми голосом, полным сарказма.
— Правительство одобряет беспорядки? — удивился Дар.
— Оно просто обожает санкционированные выступления протеста, это даже в законе отражено: каждые сто тысяч подписей дают один голос в Ассамблее.
Дар с нескрываемым изумлением посмотрел на нее.
— Что-то здесь не так. Ведь таким образом можно организовать, что угодно. Собери побольше подписей — миллион, два миллиона, три — и заставь Ассамблею проголосовать за какое-нибудь чепуховое решение. Запретить выращивать петунии в полосе отчуждения: против — ноль, за — все, воздержавшихся нет. Обязать капитанов звездолетов при подлете к Терре смазывать дюзы касторовым маслом: за — почти все, воздержавшихся нет, против — два депутата от флота.
— Ты забыл, — запальчиво воскликнула Самми, — что в Ассамблее представлены девяносто три населенных людьми мира, что в общей сложности дает свыше восьмидесяти миллиардов человек, а для того, чтобы вынести тему на обсуждение, надо получить сорок восемь голосов! Не скажу, что такого не случалось, несколько раз было.
— И дважды отражалось на поправках к закону, — напомнил отец Марко.
— Две неудачные поправки за пять столетий? Нельзя назвать глас толпы успешным, отче.
— Потому что необходимо одобрение проекта большинством.
— Но шанс, — возразила Дару Самми, — пусть самый ничтожный, все же лучше, чем ничего. По крайней мере, у оппозиционеров тлеет надежда, что они способны хоть что-то изменить.
По пути к резиденции Боселло они пролетели еще над тремя демонстрациями, каждая из которых была чудовищно многочисленна. По сравнению с ними первая демонстрация выглядела каплей в море. И эти последние жаждали крови телепатов.
— Чего они так разоряются? — удивился Дар. — Мы же не телепаты.
— Чудак, — усмехнулась Самми, — попробуй докажи это Пойоле!
Когда лимузин подлетел к поместью Боселло, команда была порядком взвинчена, но кружась над посадочной площадкой, обнаружила, к немалому своему удивлению, что оказалась в эпицентре всамделишного рыцарского турнира.
Турнир явно начался не минуту назад и большинство паладинов было уже спешено. Бронированные кони переминались тут же, косясь на своих хозяев скептическим оком. Латники рубили воздух мечами и вокруг стоял паровозный лязг скрещиваемых клинков. На кромке поля высилась решетчатая ферма с громадным табло, на котором двигались фигуры, напоминающие шахматных ферзей. Если на ристалище удавалось кого-нибудь «ранить», это моментально отображалась на его фигуре и над ней появлялась россыпь штрафных очков. На поле и вокруг него передвигались, переминались, стояли, сидели, лежали сотни людей, одетых в костюмы четырнадцатого, тринадцатого, а может быть, и двенадцатого столетия. Они пили, жевали, смеялись, болтали, флиртовали и между всеми этими занятиями успевали бодрыми возгласами поддерживать своих любимцев во время поединка. Между дамами и кавалерами потерянно бродили разносчики мороженого; трубадуры и миннезингеры услаждали слух присутствующих озорными куплетами; странствующие в пределах игрового поля монахи громогласно осуждали бесовство турниров и призывали христиан покаяться перед Богом.
Лона обратилась к шоферу, который снял фирменную фуражку и открыл перед дамами дверь лимузина:
— Извините, вы нас туда привезли? Может быть, ненароком сбились и доставили в психушку?