– Не знаю и знать не хочу, – Гарри почему-то было неприятно слушать, как его друг восхищается пышными формами Лаванды, которые лично его совершенно не прельщали. Рон собрался было возмутиться, но в этот момент в кабинет вошла МакГонагалл, и разговор прервался сам собой.
Урок шел своим чередом; с тем, что его ждет отработка, Гарри уже смирился. А вот сидеть было крайне неудобно, и гриффиндорец про себя проклинал Малфоя на все лады.
– Что с вами, мистер Поттер? – МакГонагалл прервала лекцию и внимательно посмотрела на своего подопечного. – Вы нездоровы? Может быть, вы сходите к мадам Помфри? – в ее голосе проскользнула искренняя озабоченность.
– Ничего страшного, – еле слышно проговорил Гарри, отводя глаза, и задумчиво потер знаменитый шрам, пересекавший его лоб. – Со мной все в порядке.
– Вы уверены? – продолжала допытываться декан Гриффиндора.
– Да, профессор, я просто… просто не выспался, – вдохновенно выпалил Гарри, сообразив, что она могла подумать. Шрам-то он потер машинально, но теперь схватился за него, как утопающий за спасательную шлюпку. Лоб от такого напора тут же покраснел, а шрам заныл на самом деле, но Поттеру было все равно. Он был готов свалить все на Волдеморта, на Пожирателей, да хоть на надвигающийся апокалипсис, лишь бы только не вставать из-за парты на глазах всего курса. Представив себе, как он переваливающейся походкой направляется к двери, а за его спиной раздаются смешки слизеринцев, моментально обо все догадавшихся, Поттер вполне достоверно побледнел, напугав окружающих еще больше.
– Это Сам-Знаешь-Кто, да? – громким шепотом спросил Рон, разом забывший о своей обиде.
– Д-да… – Гарри замутило от того, что он вынужден именно так прикрывать настоящую причину своего недомогания. Он прикусил губу, тут же вскрикнув от боли. Окружающие смотрели на него со смесью ужаса и сочувствия, а ему стало совсем нехорошо. Проклятый Малфой! Теперь все думают, что несчастного Поттера мучает самый страшный темный маг столетия, а на самом деле у него болит задница, оттого что он вчера позволил какому-то… какому-то слизеринскому гаденышу… да не просто позволил, а почти сам попросил! Гарри было стыдно. Воспоминания о произошедшем вчера вечером нахлынули, окрасив его щеки болезненным румянцем и, к ужасу гриффиндорца, отозвавшись сладкой судорогой в паху. Он снова заерзал на месте, проклиная свой шестнадцатилетний организм, столь остро реагирующий на любую фантазию.
– Да вы горите! – прохладная рука МакГонагалл легла ему на лоб. – Давайте-ка мне вашу домашнюю работу и идите в башню, отлежитесь, если уж так не хотите в больничное крыло.
– Я… я не сделал, – прошептал Гарри, окончательно покраснев. – Мне… плохо было…
МакГонагалл охнула, очевидно, решив, что ее ученика терзают уже почти сутки, и Гарри поспешил ее успокоить, утверждая, что приступ миновал, и что ему сейчас намного лучше. При этом он старался не смотреть на Малфоя, который демонстративно закатил глаза, показывая свое отношение к столь откровенному вранью.
– Хорошо, мистер Поттер, если вы так говорите... – наконец сдалась профессор. – Можете сдать работу завтра, а сейчас продолжим урок.
* * *
Время до конца занятия прошло для Гарри как в тумане. Его попеременно мучили сильнейшая эрекция, раскаяние во лжи и стыд за собственное грехопадение. Колокол, известивший об окончании урока, застал его как раз на последнем, и в коридор Гарри вышел, чувствуя себя грязным, совращенным и чуть ли не изнасилованным. Соблазненным мерзким слизеринцем. О да, Малфой был причиной всех его бед. Отвратительный, наглый, развратный Малфой, который сейчас стоял, небрежно-изящно привалившись к резной полуколонне, очевидно, ожидая, пока его жертва выйдет из кабинета.
Стараясь избежать нежеланной встречи, Гарри ускорил шаг, но не тут-то было. Сильные властные руки обвили его талию, и юноша услышал шепот, от которого его самобичевание мгновенно улетучилось:
– Шрам, говоришь?
– Да… – выдохнул Гарри, растворяясь в обволакивающем его наслаждении.
– И сильно болит? – острые зубы прикусили мочку уха, слегка потянули.
– Нет…
– Хочешь еще? – горячее дыхание щекотало шею сзади, заставляя Гарри чуть ли не плавиться в объятиях слизеринца. – Я хочу. Ты такой соблазнительный, такой сладкий. Так кричишь, когда тебе больно. Тебе ведь это нравится, да, Гарри? Нравится мне подчиняться, нравится, как я беру тебя, соблазняю. Ты же придешь сегодня, верно? Туда же, где мы были вчера…
– Малфой, – простонал Гарри, заставляя себя буквально выдраться из ласково обнимающих его рук. – Ты извращенец. Ты с ума сошел. Ты… ты меня заставил. И изнасиловал. Вот именно, изнасиловал! – Поттер, распаляясь все больше, уже яростно шипел, почти переходя на парселтанг, не забывая при этом оглядываться – не дай Мерлин, кто из студентов услышит, что он выясняет отношения с Малфоем. – Ты грязный, мерзкий, голубой хорек. Ты мне отвратителен. Меня тошнит от одного твоего присутствия…
Хлоп! Пощечина была настолько стремительной, что Гарри даже не заметил, как слизеринец поднял руку, чтобы его ударить.
– Изнасиловал? – Малфой недоуменно, словно ничего и не произошло, приподнял одну бровь. – Ну надо же, а я всегда считал, что если мой партнер в постели стонет, умоляя взять его, то это не изнасилование. Выходит, я ошибался. Ни один Малфой никогда не был насильником. И, обвиняя меня в подобном, ты оскорбляешь честь моего рода. Так что дуэль, Поттер. Сегодня. В семь часов.
Отрывистые слова повисли в воздухе, и еще долго Гарри казалось, что он слышит их эхо, мечущееся между каменных стен.
* * *
Остаток дня у Поттера не заладился. Через десять минут после разговора с Малфоем его нашли друзья, убежавшие было вперед и вернувшиеся, когда поняли, что Гарри отстал. Гермиона настояла на том, что ему необходимо показаться в Больничном крыле, а мадам Помфри промурыжила там до самого обеда, влив в Гарри с десяток общеукрепляющих зелий. Варил их, несомненно, Снейп – уж больно гадостными на вкус они были. Во время обеда Гарри по-прежнему проклинал жесткие хогвартские скамьи, а также мучительно пытался вспомнить, где именно будет происходить назначенная дуэль. Время он помнил точно – семь часов вечера, почти сразу после окончания чар, которые сегодня стояли последней парой. А вот место… Но не спрашивать же у Малфоя! В конце концов, Гарри решил, что постарается проследить за слизеринцем – чары-то у них вместе. Тот наверняка занесет сумку в свою комнату, а потом пойдет на место дуэли.
План, как показало время, был бы почти гениальным, если бы в него не вмешался профессор Флитвик. За всеми своими переживаниями Гарри совершенно забыл, что эссе по чарам у него выглядело ничуть не лучше, чем по трансфигурации. Точнее, оно вообще никак не выглядело, поскольку Поттер забыл его написать. И вспомнил об этом не на часовом перерыве после ЗОТИ (он судорожно рылся в учебнике, пытаясь отыскать дуэльные заклинания позакавыристее), и даже не на перемене перед чарами, а ровно в тот момент, как профессор со словами «Ваша работа, мистер Поттер?» протянул руку к его тетради.