— Ложь, — пробормотала Силана. — Они обманывают бедную тварь, чтобы её было проще убить.
Клайзис промолчала. Плейфан поднесла миску с похлёбкой к губам.
— Возможно, но даже так, — продолжила аристократка, — обман — это дар милосердия.
— Нет такой вещи, — отрезала архонт. — Лишь слова, чтобы успокоить убийцу и его род. И ничего более. Мёртвый значит мёртвый, как говорят Чёрные Полосы. Эти солдаты знают правду. Ветераны войны с Империей Пяти Солнц не тешат себя иллюзиями. Их не так просто водить за нос.
— Ты говоришь, будто многое о них знаешь.
— Периодически ко мне заходит целитель, который обещал проведывать меня и Джаргаса. И рассказывает о происходящем за стенами лагеря знати, раз уж больше никто не удосуживается. И я благодарна ему за это.
— А сейчас он сражается там, внизу, — губы Кейны дрогнули в понимающей улыбке, ведь она хорошо знала свою собеседницу. Как и Силана, женщина переживала за представителя Чёрных Полос, но не за лейтенанта, а капитана.
«Триединый, как же мы похожи… Наверное поэтому и смогли подружиться, — мелькнула у Клайзис короткая мысль. — Две аристократки, две знатные женщины, наделённые властью и силой. Мы сидим здесь, в повозке, надеясь, что наши мужчины выживут и спасут наши жизни».
Атакующий отряд сайнадской конницы был всего в ста шагах от баррикады, когда получил залп во фланг. Стреляла всего половина недоукомплектованной Третьей роты, полторы сотни стрелков, но результат оказался ужасен. Не понять, только ли из-за везения — хотя после вчерашней демонстрации я был готов поспорить, что отнюдь нет — то ли от профессионализма, но пули ударили ровно в голову едущей в тесном строю колонны.
Хорошо прицелились, — подумал я, наблюдая, как первые шесть-семь коней просто кувыркнулись, будто животным внезапно подрезали сухожилия. Те, что неслись за ними, не имели и шанса избежать столкновения. Мигом, всего за несколько секунд, напротив входа в долину возник затор, наполненный брыкающимися копытами и бьющимися в агонии конскими и человеческими телами.
Колонна противника мгновенно раздалась в две стороны, обходя опасность и даже забывая дать собственный ружейный залп. Нам этого хватило. Раздалась команда, остальная часть роты стрелков заняла позицию, ещё полторы сотни человек единым движением спустили курки.
Аналогично поступили и в других местах. По сути, все солдаты послали залп вдоль колонны. Визг и ржание раненых и умирающих лошадей, прерывистые человеческие вскрики, падающие с сёдел всадники, опрокидывающиеся животные, валящиеся на землю тела. Для меня, как того, кто вчера был вынужден наблюдать за резнёй беженцев, не могло существовать более прекрасного зрелища.
Но это было не всё, что сумели продемонстрировать «обычные» солдаты. Где-то сзади, из-за третьей линии обороны, раздались металлические щелчки, и четыре пушки выбросили вперёд смертоносные снаряды. Это были не слишком большие орудия, которыми, например, Дэсарандес пробивал стены Фирнадана. Нет, скорее разряд полевой артиллерии, а потому ядра не имели столь уж чудовищной поражающей силы, даже несмотря на факт частичного зачарования некоторого их числа.
Впрочем, даже такого оказалось более чем достаточно.
В моём восприятии снаряды вылетели излишне тяжеловесно, волоча за собой огненные хвосты, потом будто бы неспешно перелетели над баррикадами и ударили точно в середину отряда врага.
Не зря всю ночь артиллеристы мерили расстояние, расставляя свои игрушки! Пусть обошлось без пробных залпов, но даже так опытные специалисты сумели достичь предельной точности. По сути, благодаря этому они могли поддерживать защитников даже не видя самого врага.
Ядра смели противника, разрывая на куски тех, кого зацепили на лету, а потом… взорвались множеством осколков. Сразу же всё поле заволокли клубы чёрного дыма. Звуки, доносящиеся снизу, на миг перестали напоминать хоть что-то, могущее вырваться из горла живого существа. Когда дым рассеялся, на обожжённом, окровавленном поле боя лежали трупы нескольких сотен людей и лошадей. Остатки сайнадов стремглав убегали, стараясь оказаться вне зоны обстрела.
Начало дня осталось за Первой армией.
Полосы за моей спиной негромко переговаривались. Каждый счёл своим долгом вставить хотя бы несколько слов о происходящем. Кто-то, как Ворсгол, вовсю бранил Ариану — девушку, ставшую ныне новой носительницей браслета Оксинты, — которая самовольно пришла к нам, притащив с собой излюбленный лук со стрелами. Кто-то удивлялся тому, как тихо стояли пехотинцы внизу: не били мечами в щиты, не издавали воинственных криков, не пытались поднять свой дух, понося врага. Стояли на баррикаде из сомкнутых купеческих повозок, такой ма́лой, что размахнись кто — и брошенный камень без труда перелетел бы от одного края линии обороны до другого, а напротив них громоздились несколько десятков тысяч злобных сайнадов, и, куда ни глянь, видны были только шеренги врага. Но они молчали.