— Может ли победа быть сразу у всех? — философски протянул Ворсгол. — Зарни ведь тоже прорвётся.
— Лодж уверен, что нет. А Логвуд не зря поставил на дорогу вверх относительно свежих солдат. Мы не дадим сайнадам прорваться в горы. Не позволим ему пройти вперёд и резать людей в спину. Не сейчас.
— Не сегодня, это точно, — кивнул Ворсгол. — Но что насчёт завтра?
— Хочется ответить «это будет завтра», но я не столь жесток, — хмуро фыркнул я. — Думаю, соорудим преград, оставим небольшой заслон, который замедлит врага — в общем, выиграем побольше времени. Потом нагонять армию.
— И? — не отступал он. — Дальше?
— Ты сам знаешь, — подключилась Килара. — К чему это? Не нравится? Не доволен⁈ Иди и пожалуйся Логвуду!
— Тише, женщина, — отмахнулся Ворсгол. — Я общаюсь с лейтенантом.
— Мы идём к Магбуру, Ворсгол, — посмотрел я на него. — И попытаемся разбить врага, прячась за его стенами. Ходят слухи, что нам может прийти внезапная помощь. Подкрепление. Может от Великих Марок, может от кого-то другого. Может сайнады и вовсе вынужденно сдадут назад? Магбур — крепкий орешек, к тому же прибрежный. Голодом его не взять.
— Вот здесь ты ошибаешься, — усмехнулся Ворсгол. — Мы ведём почти полсотни тысяч беженцев, а ведь в Магбур УЖЕ набились все остальные: крестьяне ближних и дальних деревень, горожане Сауды и Олсмоса, разная знать и прочие люди. Город переполнен, но подвоз припасов возможен лишь морем. Но морем откуда? Ближайшее место — Кашмир, захваченный Империей. Остальные поставки идут издалека и отнюдь не бесплатны. На одной же рыбе мы не выживем. Её будет слишком мало.
— Намекаешь, что нам придётся лечь под Империю?
— Намекаю, что люди ещё припомнят практику «перебежчиков» — жрать друг друга. Помяни моё слово.
— Продолжим позже, — посмотрев вниз, бросил я Ворсголу. — Капитан! — дождавшись, пока Маутнер обернётся, я добавил: — Осмотрюсь.
— В бой не вступай, — нахмурился он. — Ты нужен здесь, Сокрушающий Меч.
— Почему ты вспоминаешь об этом нелепом прозвище каждый раз, когда думаешь, что я затеял какую-то дурь?
— Потому что это тебя от неё отваживает, — хмыкнул капитан. — Иди, делай, что ты там хочешь, но найди меня на обратном пути. Я буду с Торконом. Он наверняка уже в курсе о разделении армии и отступлении наверх, всё-таки не слепой. Вот только мужика не было на собрании командующих, так что правильно будет расписать ему наши планы.
Кивнув, я обернулся вороном и отправился в осторожный полёт. Первое, что я увидел, как артиллеристы рубили подставки своих пушек, потом облили их остатками зажигательной смеси и подожгли. А следом — взяли щиты и мечи у мёртвых, и встали в строй.
То, что они готовились к смерти, стало очевидно и очень неприятно.
Всего, считая с остатками роты стрелков, удерживать баррикады осталось две тысячи человек. И, пожалуй, ни один из них не вышел из предыдущих схваток без ран. Я видел их очень чётко: порванные кольчуги, гнутые шлемы, кое-как затянутая перевязь, пропитанные красным повязки, кровь, сочащаяся из ран. Они не обращали на это внимания. Щиты их были так утыканы пулями и наконечниками стрел, что наверняка весили вдвое больше обычного. Но и это им совершенно не мешало. Когда солдаты становились напротив прогорающей баррикады, в глазах их вспыхивало пламя и гордость. И нет, глупостью подобное не казалось. Пламя и гордость.
Гора мёртвых по ту сторону догорающих повозок достигала в вышину роста высокого мужчины, предполье же так густо усеивали тела людей и лошадей, что можно было пройти по трупам метров сто, прежде чем человек ступил бы на землю. В углублениях и канавах вдоль дороги кровь стояла по щиколотку. Мёрзлая земля уже не желала её пить. И всё это — их работа. Они защитили вход в долину, выстояв против атак целой армии — и дали всем время. Никто на их месте не сумел бы сделать большего.
Они удерживали позиции целый день, и я знал, что эти люди ещё не показали всё, что могли.
А на стороне сайнадов вновь шла перегруппировка. На передний план начали выезжать люди в знакомой уже форме. Гвардия Велеса.
Дахабские горы, взгляд со стороны
— Один из моих… — Галентос сделал рукой сложноуловимый жест, — предшественников, чья память передалась дальше, считал, что бог войны, Маахес, был далеко не первым носителем этого имени. Были другие. Много-много других.
— Не такая уж и невозможная теория, — Даника пожала плечами. — Боги войны популярны. Некоторые называют Хореса одним из таких. Не забывай про Кохрана из Триединства. Чего уж, иные считают, что даже Амма, богиня красоты и плодородия, не чужда резне.