— Сколько ещё? — раздражённо спросил Маутнер, наблюдающий за переправой беженцев. Однако ему хватило лишь взгляда на моё лицо. — Конец! Они пробились! Все наверх!
Последние из беженцев побежали на дорогу, и вся их колонна ускорилась — что ещё миг назад казалось невозможным. Оставшиеся солдаты готовили оружие. Времени занять господствующее положение не осталось. Вместо обещанных двух часов Лодж не продержался и часа.
А звон стали о сталь, рычание людей и визг лошадей не замирал ни на миг.
Все мы застыли, напряжённо вглядываясь в поднявшуюся тучу снега, что скрыла вход в долину. В любой миг я ожидал увидеть вырывающийся из неё лес сайнадских копий. У подножия уже выстроили огромный завал из повозок, мебели, одежд — всего, что беженцы не могли забрать с собой наверх. Несколько солдат ожидали там с факелами в руках. Подожжённый, завал должен был дать нам ещё немного времени, отгородив от погони.
А звон стали о сталь не стихал, и от входа в долину вместо радостных криков победителей неслись стоны, неясные вопли, терзающее уши ржанье коней.
Я оглянулся. Конец колонны уже добрался до поворота. За беженцами шагали несколько солдат, чьим заданием было поддерживать необходимую скорость беглецов. А следом — ряды остатков Первой армии. Войска отступали. Лишь сапёры удерживали позиции, подготавливая ратникам сюрпризы — насколько хватало фантазии.
Внизу остались лишь Чёрные Полосы. Маутнер хотел отступить последним — в качестве последней дани уважения бригадиру Лоджу.
А звон стали о сталь, казалось, усилился, становился всё яростней, пока не слился в протяжный звук, заглушивший всё: крики людей, визг животных, топот копыт.
И внезапно его перекрыл крик страха, смешанный с яростью и гневом. А потом звон железа стих, заглушённый сотнями бьющих в землю копыт.
Но из поднявшейся снежной завесы не выехали шеренги всадников.
Прошло некоторое время, пока кто-то не произнёс:
— Отбросили их. — В голосе Ворсгола было слышно нечто большее, чем удивление. — Милостивая Троица, гвардия царя бежит! Даже мы не смогли бы так! Кто такие эти солдаты⁈
— Проклятущие дурни, — прохрипел Маутнер и сплюнул. — Никто более.
Я знал, что он дружил с Лоджем и факт самопожертвования последнего не мог оставить капитана равнодушным, однако…
Полосы зашевелились, будто с них сняли заклятие. Несколько глянули на моего командира, заметно скривившись. Стояла тишина.
— Заткнулся бы ты, — бросил я Маутнеру. — Сбавь гнев. Они остались там, а мы — стои́м здесь, они мертвы, а мы — живы, и тут больше нечего говорить. И когда падёт последний из них, мы подожжём завал и поднимемся наверх.
Глава 10
«Стоять выше всех под солнцем одинаково страстно желают и дети, и старики. Воистину, идущие годы и возносят нас, и умаляют. Но там, где детские грёзы суть то, что ребёнку и дóлжно, мечтания старика не более чем потуги скупца. Проклятие стареющего мужа — наблюдать за тем, как его стремления ниспадают всё глубже, всё больше погружаясь в мрачные тени порока».
Диорсий, «Чудотворец из Лабиринта».
Полоса горизонта на востоке тянулась тонкой бело-серой нитью и колыхалась в холодных потоках воздуха над дорогой. Впереди раскинулась бесплодная земля, усыпанная покрытыми снегом валунами. По ней тянулась торговая дорога, отделившаяся от тракта.
Всадники авангарда остановились на перекрёстке. На юг отсюда лежало побережье, к которому жались деревни и посёлки, а также Олсмос. Небо в том направлении было затянуто дымом.
Сгорбившись в седле, я вместе с остальными слушал полковника Нарвина.
— … и в этом они абсолютно единодушны, комендант. У нас нет другого выхода, кроме как прислушаться к Илазию Монтнару и Кронричу Ертусу. В конце концов, более всех пострадают беженцы.
Маутнер презрительно хмыкнул и демонстративно сплюнул.
Под слоем дорожной пыли, которую редкие снежинки превратили в грязь, лицо Нарвина побледнело, но он продолжил:
— Пайки у них урезаны уже до голодного уровня. Я понимаю причину — много мяса пропало, когда мы были вынуждены резать скот у Дахабских гор, однако люди не могут жить на такие крохи. И вода! Магов снова стало меньше, люди вынуждены топить снег, отчего потом маются с животами.
Ныне одноглазый Гаюс провёл пальцами по заросшей щеке и потрогал огромный шрам, оставшийся от сайнадской пули.
— Чтобы создать нужный запас воды, хватит даже парочки колдунов. Сокрушающий Меч может сделать это в одиночку. Нельзя забывать и про колдунов Серых Ворóн, — хрипло поведал он.