Магия сработала как надо. Я, конечно, рисковал, но уже не в первый и даже не в десятый раз. Просчитанный риск, как если бы умелый повар, не глядя, рубил овощи остро отточенным ножом. Шанс ошибиться и порезаться был столь же велик, как споткнуться на ровном месте и сломать себе шею.
Чёрные Полосы ехали со скоростью собачьей стаи, но псы показали себя неутомимыми, куда более выносливыми, чем кони и всадники. Каждый час мы устраивали передышку, коней пускали шагом, делили последние запасы еды в плотно запечатанных сумках. Вода пока что имелась, но в любой миг я мог создать её — проблем с этим не было.
Собаки с нетерпением ждали нас в такие моменты.
Дорога предоставляла нам лучший шанс добраться до брода прежде врагов. Кавалеристам Кердгара Дэйтуса придётся ехать по прореженному кедровому лесу, но больше всего их могут задержать зимние бабочки.
Когда позади осталось чуть более четырёх километров, с юга начал доноситься новый звук: странный шорох, на который я даже не обратил внимания, пока его неестественность не стала мучительно явственной. Пришпорив лошадь, догнал Данику.
Она едва посмотрела на меня в знак приветствия.
— Впервые такое слышишь? — сразу поняла волшебница, с какой целью я приблизился. Уж точно не затем, чтобы поинтересоваться наличием у неё орехов в меду!
— Так и есть, — коротко кивнул я.
— С ними скачет маг, расчищает дорогу.
— Как? — нахмурился я. — Ветер? Огонь?
— Ветер. Нагнетает давление сверху и снизу, создавая между ними область, где насекомые прессуются в маленький плотный шарик хитина, крыльев и слизи. Заметь, что между каждым новым нагнетанием проходит больше времени. Он устаёт и нагревается.
Картина, возникшая в голове, была достаточно непритязательная, однако поморщиться не заставила. Я видел куда более мерзкие сцены.
— Хорошо, что устаёт.
Даника кивнула.
— Ты контролируешь насекомых и наблюдаешь через них, верно? — с опозданием осознал я. — Мы успеем к броду раньше них?
— Думаю, да.
Вскоре мы выехали на опушку. К северу и югу из земли вздымались скалы, закрывая зазубренными вершинами часть наполненного бабочками неба. Прямо впереди дорога уходила вниз по усыпанной гладышем осколкам горных пород, оставшихся тут, судя по виду, ещё при передвижении ледников. У подножия открывалась широкая заснеженная площадка, за которой двигался на север серый ковёр насекомых.
Река Чирапи. Погребальная процессия утонувших бабочек мчится к морю Гурен.
Брод был отмечен двумя рядами вкопанных в дно реки деревянных кольев, к каждому были привязаны какие-то тряпки, будто выцветшие знамёна утонувшей армии. На западном берегу, с нашей стороны, был разбит небольшой лагерь: чадящее дымом кострище с котелком и одна единственная потёртая палатка. Рядом с ней был вбит колышек, к которому оказалась привязана маленькая двухместная шлюпка.
Выругавшись, я выехал ближе, встав рядом с Маутнером. Почти сразу к нам подъехала Даника.
Палатка оказалась покрыта бабочками, даже несмотря на то, что периодически шевелилась, демонстрируя, что внутри кто-то есть. Ребята за нашими спинами принялись обсуждать, кто оказался столь дерзок и быстр, что обогнал армию, прибыв сюда заранее. Обе армии.
Подъехав ещё немного ближе, мы стали свидетелями, как изнутри показался чей-то силуэт.
Женщина.
Псы остановились на безопасном расстоянии и начали её облаивать, не решаясь подбежать ближе. И я отлично их понимал. Сам бы тоже осмелился лишь облаять, даже не думая подбираться вплотную. Потому что прекрасно узнал свою сестру.
Анселма. Ты всё-таки не сбежала следом за Дэсарандесом. Не покинула Нанв через Монхарб. Почему?
Услышав тонкий, пронзительный лай, я поморщился. Триединый, мне не почудилось!
Когда Анселма направилась в нашу сторону, комнатная собачка бросилась на неё, затем вдруг остановилась и прекратила лаять. Крысиный хвостик судорожно вильнул.
Сестра наклонилась, подняла собачку и почесала за облезлыми ушами. После этого посмотрел на нас.
— Кто ещё считает себя главным в этой страшной стае? — по-таскольски спросила она.