Мир без магии, но с работающими рунами. Мир, который мне ещё предстоит разузнать. Троица, что же это?..
— Мальчик, — вытащила повитуха окровавленный комочек. — Недоношенный и слабый. Если бы речь шла не о столь высокопоставленной особе, — она без особого пиетета посмотрела на Силану, — я бы сказала, что лишь боги знают его судьбу. Но сейчас не сомневаюсь…
— Сомнения всегда предпочтительнее истины, дорогая моя, — прервал её Зилгард, проворно начав заниматься пуповиной. — Сомнения — удел всех смертных. И нет ничего глупее, чем говорить о чём-то без них. Боги следят за миром, даже когда мы уверены, что скрылись от их глаз, — во взгляде толстяка, который коротко на меня посмотрел, скользнула лукавая насмешка, — поэтому давайте обойдёмся без таких громких слов!
Я отстранился от их перебранки, сосредоточившись на исцелении. Теперь я снова мог действовать ничего не опасаясь. Я в своей стихии. Признаться, до момента «выхода» ребёнка я опасался, что если начну в должной мере и со всем тщанием лечить Силану, то могу… нет, не зарастить его, это уже было невозможно, но как-либо ухудшить положение. Например чрезмерно укрепить матку, брюшные мышцы или диафрагму. Я попросту не знал, к чему это могло бы привести. Открыто поведав об этом нашему консенсусу, удостоился невнятного бурчания повитухи и совета Зилгарда работать с «верхней частью тела» Силаны.
— Сердце и мозг, — разумно сказал тогда толстяк. — Вот что должно работать у нашей любезной госпожи архонта. А если с этими двумя органами всё будет в порядке, то остальное приложится, верно, Изен?
Не признать его правоту было нельзя. Именно этим я и занялся, одновременно сканируя предельно знакомое тело своей… своей… Силаны.
На каком-то этапе она схватила меня за руки, которыми я периодически водил по её телу: в сторону сердца, головы, лёгких, печени, почек и иных органов, дабы проще отслеживать состояние организма. В глазах женщины горела му́ка, которую я не облегчал по настоятельной просьбе повитухи.
— Как тогда она сможет тужиться⁈ — вскинулась старуха, когда я заикнулся об этом, видя страдания девушки. — Без этого ничего не получится! Боль, мальчик, — она имела право так сказать, ведь я был младше её раза в четыре, — позволяет продвигать ребёнка вперёд. Чувствовать ритм! — повитуха подвигала сухими руками. — Роженица должна ориентироваться на остроту боли и силу этих ощущений! Понимать, как надо действовать!
В этот момент я понял, что она и правда опытна, поэтому перестал участвовать в качестве генератора «гениальных» идей и сосредоточился на том, что мог лучше всего: поддержании жизни и устранении последствий.
В общем, когда Силана схватила меня, уже ближе к мигу завершения, в самый острый, фактически кульминационный момент, то я впервые посмотрел ей в глаза. Имею в виду — на столь ма́лом расстоянии.
Могу поклясться магией, она что-то заметила! Пусть внимание девушки было сосредоточено на ином. Пусть она не соображала в должной мере, но взгляд будто бы зацепился за что-то в моих глазах. Которые я не менял. Они — единственные на лице, которые остались прежними. Кирина Анс-Моргрима, волшебника из семьи графов. Аристократа Империи Пяти Солнц.
— Это правильно… — прошептала Плейфан. — Так и должно… должно…
И вот, обмытый Зилгардом орущий ребёнок был торжественно передан повитухой в руки Силаны, которая прижала его к своей груди.
— Молоко ей, надеюсь, не «вылечил», целитель? — проворчала старуха, на что я лишь хмыкнул, ощущая, как медленно спадает дрожь отходняка.
— Первый раз всегда такой, — толстяк утёр пот со лба небольшим платком, который после этого демонстративно выжал, отчего на пол полились жирные капли. — Иной раз это выводит из равновесия даже опытных волшебников. Знавал я матёрых душегубов, которые бледнели и зеленели, когда у женщин отходили воды.
— Мужики, то же мне, — фыркнула повитуха. — Только и можете, что ружьями своими тыкать, да кулаками махать. Даже маги не способны сотворить чудо рождения новой жизни. Это — удел женщин.
Я мог лишь кивать. Больше механически, чем осознанно. Отец… я стал отцом. Боги… Троица…
— Что… — откашлялась Силана, удерживая малыша в руках, — что дальше? Ты сказал, что он недоношен.
— Твой колдун… — старуха взглянула на Зилгарда, но толстяк тут же её перебил.